Отправлено: 18.10.13 15:54. Заголовок: Интервью с деятелями кино и театра (продолжение)

Читаем, обсуждаем...

Начало - здесь:

http://www.concord.myqip.ru/?1-4-0-00000002-000-0-0-1410556433

 Отправлено: 08.12.14 18:48. Заголовок: Кстати, вот этот фил..

Кстати, вот этот фильм из серии "Больше, чем любовь", о котором упомянула Юлия Рутберг:

 Отправлено: 08.12.14 22:36. Заголовок: Сегодня юбилей у Али..

Сегодня юбилей у Алисы Фрейндлих! Цифру можно не озвучивать, она не имеет никакого значения, когда речь идет о ЧУДЕ. Кстати, я давно уже обратила внимание, что почти все мои знакомые девочки Алисы были из Ленинграда.

Луч солнца золотой

Ирина Павлова

Сегодня принимает поздравления с юбилеем любимая актриса петербуржцев трех поколений — Алиса Бруновна Фрейндлих.

Одно из самых любимых наших семейных преданий – история про то, как мой муж школьником шел по коридорам Ленинградского телевидения и где-то в уголку увидел девушку, которая тихо сидела и вязала, видимо, чего-то или кого-то ожидая.Он клянется и божится, что к тому моменту еще ни разу не видел ее на сцене, но почему-то моментально узнал и, главное, ни на секунду не усомнился в том, что эта девушка – очень хорошая и очень знаменитая артистка. Он протянул ей книжку, которую читал и носил с собой, и попросил автограф. Она страшно удивилась, но жеманиться не стала и написала на книжке: «Фрейндлих». В том, что вся эта история ему не приснилась, убеждает лишь наличие в нашем доме книжки с этой надписью.

Если слова «магия», «волшебство» к кому-то и подходят – то именно к Алисе Фрейндлих. В самом деле, в ней словно какая-то лампочка включается, словно какая-то тихая музыка начинает играть – и все как завороженные идут на эти звуки и этот свет.

Такое одним только актерским даром не объяснишь.

Удивительное это свойство было с ней всегда – и во времена ее актерской юности, в эпоху мальчика Гоги из «Человека с портфелем» А. Файко на сцене Театра им. Комиссаржевской (она вообще достаточно мальчишек за свою карьеру переиграла), и на сцене Театра им. Ленсовета в вихре успеха Элизы Дулиттл из «Пигмалиона» и блистательной Катарины из «Укрощения строптивой», и в пору звездного часа ее лирических героинь – арбузовской Тани и Гелены из «Варшавской мелодии». И потом, когда «воцарились» ее трагические героини – Катерина Ивановна из «Преступления и наказания» и Мария-Антуанетта...

Всякий раз, когда кто-то говорит про актерскую судьбу Алисы Фрейндлих «ей повезло», хочется поправить: не ей – нам повезло. Нам повезло, что режиссер Игорь Владимиров однажды услышал эту ее «музыку сфер». Повезло, что режиссер увидел актрису, распознал в ней чудо и вместо букета положил к ее ногам театр. Сколько фантастических дарований не встретили своего демиурга...

Среди тогдашних поклонников Фрейндлих существовала целая теория о том, что ее «роман» с кинематографом не складывается, ибо пленка бессильна запечатлеть это волшебство, против которого не может устоять ни один человек в театральном зале.

А «роман» в самом деле не складывался. Ее пробовали на одну роль, на другую, восторг, аплодисменты и – отказ. А потом она просто перестала ездить на пробы: ее наконец убедили в том, что она «некиногенична».

Но с этим категорически не согласился кинорежиссер Элем Климов, снявший ее в «Похождениях зубного врача». Ее Маша, «девушка с гитарой», несла свою солнечную энергию с экрана точно так же, как и сценические героини Фрейндлих. Она так сияла светом любви и счастья, что устоять против него было просто невозможно. А потом, когда ее обманули, так горько «погасла», что каждым, кто сидел в зале, это ощущалось как собственная ужасная боль... Но тогда этот фильм мало кто видел.

Казалось бы, дело прошлое, что о нем вспоминать. Но как не вспомнить о том, что было недодано – не ей, а нам, зрителям...

И как нам всем снова повезло, что Эльдар Рязанов, пробовавший (и не утвердивший!) Фрейндлих на главную роль в «Гусарской балладе», не забыл о ней. И, как когда-то Владимиров подарил ей театр, Рязанов подарил ей фильм. Не просто роль – судьбу.

С тех пор успело вырасти и стать взрослым поколение, которое знает Алису Фрейндлих прежде всего как кинозвезду. Поколение, которое не видело ее на сцене Театра им. Ленсовета, но у которого ее имя ассоциируется с фильмами «Агония» и «Служебный роман», «Соломенная шляпка» и «Три мушкетера», «Опасный возраст» и «Сталкер», «Успех» и «Женская логика». В конце концов, огромная страна знает ее и любит, конечно же, по кинематографу.

Нынче в ее актерском багаже более 70 киноролей. От маленьких до самых главных. И каждый, кто хоть раз видел, как шла навстречу своему счастью сияющая Людмила Прокофьевна Калугина из «Служебного романа», не забудет этого никогда. А таких зрителей сегодня – целая страна, от мала до велика.

Людей, которые помнят, как билась от нестерпимой душевной боли жена Сталкера в фильме Тарковского, гораздо меньше. Но этот ее эпизод в великом фильме – одно из самых мощных актерских свершений в мировом кино.

Фрейндлих в работе совершенно бесстрашна. И может позволить себе быть какой угодно: ослепительной и уродливой, утонченной и глупой, нелепой и надменной, ангелом и Бабой-ягой, эльфом на стрекозьих крылышках и классической театральной стервой.

Вот уже 30 лет она – актриса БДТ. Уже давно забыто, как из театра, где она царила, где жила в статусе «живой легенды», она перешла в театр, где всяк – сам себе суперзвезда, сам себе царь и сам себе легенда. Наверное, не будь в ней стального человеческого стержня – жизнь могла бы сложиться иначе. Но в этом хрупком существе такой стержень был.

Многие ее работы на этой прославленной сцене успели стать театральной легендой. Героини Фрейндлих из спектаклей Г. А. Товстоногова «Киноповесть с одним антрактом», «Волки и овцы», «На дне»; ее искрометный дуэт с Владиславом Стржельчиком в спектакле «Этот пылкий влюбленный»; ее клоунесса Шарлотта из «Вишневого сада», ее Леди Макбет – все они полны невероятной женственности, то пленительной, то беззащитной, то опасной, то испепеляюще-жестокой. Но всегда, даже в самых трагических и мрачных глубинах души, эти женщины непременно таят отзвук того волшебного солнечного дара любви, который всегда ощущается в самом присутствии Фрейндлих на сцене или на экране.

И, быть может, поэтому ей удалось сохранить в себе то главное, что мало кому сохранить удается: быть актрисой для всех. Для молодых и старых. Для бедных и богатых. Для образованных и не очень. Каждый видит в ней тот самый «луч солнца золотой», без которого нет ни подлинного искусства, ни подлинной любви.

Она всегда в искусстве выбирала – строго и придирчиво, не хваталась за все. Вечный «актерский голод» – штука непростая и опасная. История знает много сюжетов о том, как талант съедает человека. Как делает его своим рабом, подчиняет, старается заменить собой жизнь. Способность сохранить себя как личность, не отдав все без остатка ненасытному дару, – удел избранных. Ей это удалось.

Сегодня она уже не принадлежит только театру, или кино, или актерской профессии. Это они – театр, кино, профессия – принадлежат ей. И поэтому для петербуржцев Алиса Фрейндлих – больше, чем актриса, чем звезда. Она – существо особого порядка, почти мифологическое. Она – часть таинственной ауры Петербурга. Не такая, как все.

Фрейндлих – тайна. Она – радость и печаль. Она – праздник. Для каждого из нас.

И сегодня, в день ее юбилея, нам, как всегда, повезло. Потому что луч солнца золотой – посреди декабрьской стужи – в этот день обязательно заглянет в каждый дом.

 Отправлено: 08.12.14 22:40. Заголовок: С канала "Культу..

С канала "Культура":

Юбилей Алисы Фрейндлих

8 декабря юбилей у одной из самых любимых российских актрис Алисы Фрейндлих. В этот день на телеканале "Россия К" – премьера документального фильма "Нет объяснения у чуда" (21:20), спектакль "Калифорнийская сюита" (22:00). 12 декабря в 20:20 – художественный фильм "Будни и праздники Серафимы Глюкиной".

В детстве Алиса Фрейндлих мечтала стать балериной, в юности всерьез задумывалась о карьере оперной певицы. После школы выбирала между поступлением в театральный или консерваторию. Все точки над "i" расставил отец – известный актер Бруно Фрейндлих: "Ну что ты будешь делать в опере? Ты такая мелкая. Оперная сцена все-таки требует фактуры, лучше иди в театр, там твои данные могут быть использованы". При этом не приложил никаких усилий к поступлению дочери в театральный институт. "Ему было бы неловко, если бы он попал пальцем в небо", – объясняет Алиса Бруновна. Но как показало время, отцу за дочь краснеть не пришлось.

Роли в фильмах "Служебный роман", "Соломенная шляпка", "Д`Артаньян и три мушкетера", "Старомодная комедия", "Опасный возраст", "Агония", "Успех", "Сталкер", "Жестокий романс" принесли Фрейндлих огромную популярность и любовь зрителей. А в театре она давно уже считается феноменом. Трагическая и легкомысленная, чопорная и озорная – и всегда непредсказуемая. Алису Фрейндлих невозможно представить в узких рамках одного амплуа, ее нельзя исследовать, ею можно только восхищаться и удивляться.

Документальный фильм "Нет объяснения у чуда" (8 декабря, 21:20) – это попытка разгадать, в чем кроется секрет этой замечательной актрисы. Кто бы ни говорил об Алисе Фрейндлих, все сходятся к одному: она – тайна, есть в ней что-то необъяснимое, магия личности. "Нет объяснения у чуда, и я на это не мастак", как сказал Геннадий Шпаликов. "Алиса – это ощущение музыки и света, – говорит Сергей Соловьев. – Она несет в себе пленительность женского образа совершенно феноменально. Она даже не играет, а существует, снимать ее одно наслаждение". Михаил Боярский утверждает, что "только одна сцена знает, какая она, потому что туда она выносит все самое сокровенное".

Сама же Алиса Бруновна так не считает и высказывается вполне определенно на волнующие ее темы. Хороший режиссер, по мнению Фрейндлих, – архитектор, скульптор спектакля, хозяин сцены, зоркий садовод и зеркало для актера. Особенно ценны те, кто способен не отмести робость актерского поиска, увидеть в нем тенденцию, роль в карандашном наброске. Любимыми ролями считает те, которые рождались в контакте с понимающими партнерами, под руководством талантливых режиссеров: "Каждая роль – ребенок, который зачат, выношен и рожден в муках. Другое дело, каким он вырастет и доставит ли он удовольствие, отреагирует ли на него зритель должным, желанным образом. У меня были роли, которые легко давались, не требовали глубокого погружения, были и откровенные провалы. Роль прорастает из самого себя и должна быть умножена на впечатления, сиюминутные наблюдения, услуги памяти, которую актер обязан в себе воспитывать. Но нельзя сыграть на опыте, это вопрос профессиональной чести. Пока ты молод, у тебя есть непосредственность, но чем больше опыт, непосредственность убывает-убывает-убывает. И опыт начинает мешать. Озарение приходит только в результате труда и накопления".

Принимают участие: Кама Гинкас, Генриетта Яновская, Андрей Хржановский, Евгений Миронов, Михаил Боярский, Григорий Дитятковский, Сергей Соловьев, Андрей Могучий. Включены фрагменты фильмов и сцены из спектаклей с участием Алисы Фрейндлих.

По окончании фильма в 22:00 – спектакль БДТ им. Г.А. Товстоногова "Калифорнийская сюита" по пьесе Нила Саймона с участием Алисы Фрейндлих, Олега Басилашвили, Варвары Владимировой. Три истории из жизни разных супружеских пар, которые в разное время останавливались в одном гостиничном номере...

12 декабря в 20:20 – мелодрама "Будни и праздники Серафимы Глюкиной" с участием Алисы Фрейндлих, Николая Еременко мл., Вацлава Дворжецкого, Владимира Осипчука, Валентины Паниной. Отец Серафимы всю жизнь собирал музыкальные инструменты, а перед смертью завещал свою коллекцию городу. Теперь его дочь работает в музее музыкальных инструментов экскурсоводом. И хотя ее личная жизнь не сложилась, Серафима всегда в гуще событий. Всем она готова помочь, посочувствовать. Так она неожиданно вмешивается в дела случайного знакомого – известного хоккеиста Алексея Воронина…

Пресс-служба телеканала "Россия К"

 Отправлено: 09.12.14 03:59. Заголовок: Замечательная програ..

Замечательная программа "Дифирамб". Ее надо слушать, а не читать - это почти спектакль. Я не ожидала, что Рутберг такая молодец. Очень правильно говорила.




Ужасно рада, что много раз видела Алису Бруновну на сцене. Желаю ей сыграть еще не один новый спектакль, а нам их увидеть.
Восхищаюсь замечательной актрисой. Она действительно символ Питера.

 Отправлено: 09.12.14 05:05. Заголовок: Julia пишет: Замечат..

Julia пишет:

цитата:

Замечательная программа "Дифирамб". Ее надо слушать, а не читать - это почти спектакль. Я не ожидала, что Рутберг такая молодец. Очень правильно говорила.

Юля, конечно! Конечно, Юлию Рутберг надо смотреть! Но я на работе вчера вечером прочитала и вряд ли у меня образуется время на посмотреть. Я еще очень хочу фильм про ее родителей посмотреть. Может, завтра утром получится.

 Отправлено: 09.12.14 05:08. Заголовок: В "Новых Извести..

В "Новых Известиях" Виктор Борзенко рассказывает про юбилейный вечер Александра Ширвиндта. Аж слюнки текут! А по ТВ если и покажут, то обрывки и кусочки.

«Все говорят, он ёрник и шутник»

На вечере в Доме актера зрители узнали о неизвестных страницах из жизни Александра Ширвиндта

Нынешний год для Александра Ширвиндта юбилейный втройне: 80 лет со дня рождения, 90 лет Театру сатиры и 100 лет Щукинскому училищу (здесь после Этуша Ширвиндт «самый старший» педагог). «Поднабрал», – говорит юбиляр. Но эти астрономические цифры лишь придают космический масштаб его виртуозному юмору. Когда в начале праздничного вечера, организованного в Доме актера, Александр Анатольевич поблагодарил собравшихся за то, что «оставили дела и пришли на эту панихиду», – зал взорвался хохотом: с панихидой это не имело ничего общего.

Каждый, кто выходил к микрофону, говорил «о своем Ширвиндте»: ироничном, саркастичном, мудром и даже сентиментальном… Много вспоминали о том периоде, когда актер блистал в «Ленкоме» и Театре на Малой Бронной в спектаклях Эфроса, однако в этих воспоминаниях не было и тени стариковского брюзжания. Видя сосредоточенный взгляд Ширвиндта, выступающие расплывались в улыбке, и «панихида» превращалась в фарс. Об этом его парадоксальном качестве (рассмешить, не улыбнувшись) известно давно. В своем мастерстве актер победил естественные законы природы, но при полной растерянности встретил свой «нечеловеческий возраст». «Когда произносишь фразу «мне 80 лет», еще как-то проскакивает, но на бумаге хочется эти цифры заклеить», – говорил артист нынешним летом в интервью «Новым Известиям».

Одним из гостей вечера стал сын Эфроса режиссер Дмитрий Крымов, который рассказал историю о том, как, будучи ребенком, ездил с папой на гастроли в Пермь и однажды Александра Анатольевича попросили за мальчиком присмотреть. Ширвиндт взял его за руку и повел по городу.

«В своей новой книге вы пишете, что у вас нет ни одной статуэтки, – сказал Крымов. – Я отломал от своих по кусочку и слепил для вас «Оскар». На статуэтке фраза: дяде Саше от пермского мальчика».

Следом на сцене появился главный виновник вечера. «Я поясню свои взаимоотношения с Димой, – сказал он. – Недавно снимаю трубку, Дима говорит: «Хочу пригласить вас на свой день рождения». Я спрашиваю: а сколько тебе исполняется? – «Шестьдесят!» Я думаю, сколько же мне, если детям уже по шестьдесят. Правнуки бегают между ног, хамят. Правнуки! Страшное дело».

В этот вечер Александр Ширвиндт говорил о многих гостях, пришедших его поздравить. В итоге праздник обрастал непредсказуемыми сюжетами. Эдвард Радзинский, например, рассказал, как он, будучи десятиклассником, женился на студентке Щукинского театрального училища. «И Саша был единственным, который, узнав об этом браке, позаботился о подарке. Он подарил мне пионерский галстук, – сообщил Эдвард Станиславович, перекрикивая гомерический хохот зала. – После этого я решил увидеть этого остроумнейшего из людей на сцене и уговорил жену привести меня на их спектакль. Клянусь, это было самое сильное впечатление! Саша и неизвестная мне девушка играли «Даму с камелиями». Она вышла, и вышел Саша. Он был совершенно неправдоподобной красоты, и вы думали, зачем вы живете на свете. Для полноты образа Дама с камелиями решила, что зрители должны догадаться о ее болезни и потому все время кашляла. Саня мрачно на нее смотрел (вы представляете этот взгляд?) и после паузы произнес: «Ну что, все кашляешь?» Дальше спектакля не было».

Затем эстафету подхватил Михаил Швыдкой. «Шутить в этой компании бессмысленно, – подчеркнул он. – Но, как я понял, главная фраза у Эдика была, что он женился в десятом классе. То есть мы все, как дети, ждали, пока окончим институт, а он уже был женат. Но при этом он не сказал другого – какие блестящие роли играл Шура в спектаклях по его пьесам. Например, я вспоминаю «Снимается кино». Ширвиндт выходил на сцену – и тебя накрывало ощущение, что отмирает сердце и что никогда больше я не пойду, поскольку столь невероятно прекрасная минута не повторится. Все говорят, что он ерник, шутник. Но в Шуре живет удивительное лирическое чувство, о котором он не любит говорить, хотя иногда в некоторых ролях это открывает. Это щемящее чувство бесконечной любви к театру. А лично для меня нет большей радости на свете, чем прийти к нему, выпить и просто помолчать».

Юбиляр не удержался и здесь. «Михаил Ефимович уникальное существо, – сказал он. – Оттого, что Швыдкой сегодня сидит с нами, у меня замирает сердце. Поскольку при его космических передвижениях это явление чрезвычайно редкое. Он появляется, что-то говорит, а через секунду его нет – он уже в Баку или в Лос-Анджелесе. Однажды я провел эксперимент: был юбилей Михаила Михайловича Державина, и я уговорил руководство сделать его на пароходе. От Театра эстрады отплыла такая баржа со столиками, и сидел Михаил Ефимович Швыдкой. Я говорю: «Сегодня у нас праздник, мы уплыли, и вместе с нами весь вечер гуляет Михаил Ефимович». Через десять минут его не было… А что касается посидеть в тишине и выпить… Я горжусь тем, что Михаил Ефимович, несмотря на свою колоссальную загруженность и титанические интеллектуальные труды, основной досуг проводит со мной».

По своей тональности вечер (главным его организатором стала администратор ЦДА Людмила Черновская) напоминал о лучших временах, когда Домом актера руководили Эскины: было не только весело, но главное, что юбиляр вдруг открывался с совершенно неожиданной стороны. Ольга Яковлева, например, растрогала публику своим щемящим рассказом о том, как Ширвиндт однажды опоздал на репетицию к Эфросу, поскольку пытался раздобыть для своего покойного дяди гроб. А поскольку времена были «дефицитные» и, простояв в жуткой очереди, он получил лишь потертый обшарпанный гроб, артист долго пытался его спрятать – «чтобы мама не увидела и не расстроилась».

Книга, которую презентовали на вечере, также полна лиризма, сопряженного с сарказмом. Открываешь на любой странице, и невозможно оторваться: «Вечно молодая, безгранично русская Надежда Бабкина с искусственной косой, навсегда приколотой к тоже искусственному кокошнику, олицетворяет бутафорскую мечту о национальной идее, – пишет юбиляр. – Национальную идею судорожно ищут. Боятся быть темными и старомодными. Похерив марксизм-ленинизм, заблудившись между развитым социализмом и социализмом с человеческим лицом, примеряем то китайскую, то шведскую, то американскую модель на свои нечерноземные плечи. Родину нельзя примерять – надо носить какая есть».

 Отправлено: 09.12.14 13:34. Заголовок: Eugenia пишет: Tor..

Eugenia пишет:

цитата:

Tori, я тоже! Вот только не понимаю, как она могла вляпаться в "Марьину Рощу"...

Ой, а я как раз не против! Хочу, чтобы актёры зарабатывали, всё таки "М.Р." - не стосерийное мыльце.

 Отправлено: 09.12.14 18:11. Заголовок: Eugenia пишет: Вот ..

Eugenia пишет:

цитата:

Вот только не понимаю, как она могла вляпаться в "Марьину Рощу"...

Да что вы "Рощу" так. Кино как кино, не лучше и не хуже многих. Пусть будет, раз сняли. Лично мне поскольку Домогаров давно безразличен, то и "обид" никаких (типа "в каком дерьме снимается любимый актер") нет. Есть там и приличные моментики. 12-я серия про Новый год очень даже душевная получилась - про спившегося и отвергнутого Деда Мороза и заказанное Трошиным платье (даже пожалела бедного ). А Рутберг не так давно лишилась любимого отца, так что, может, просто искала утешение и отвлечение в работе. А, может, что-то человеческое в этой райкомовской крысе хотела найти.

Спасибо огромное за новые материалы про Фрейндлих (невозможно поверить, что ей . . . 80 ) и Ширвиндта.

 Отправлено: 09.12.14 18:41. Заголовок: Элен пишет: А Рутбер..

Элен пишет:

цитата:

А Рутберг не так давно лишилась любимого отца, так что, может, просто искала утешение и отвлечение в работе.

Лен, Илья Рутберг умер полтора месяца назад, а кино снимали в прошлом году, так что сорри, твоя версия не подходит. Просто для меня в этой "Марьиной Роще" самый ужас - как раз героиня Рутберг и всё, что с ней связано. То есть вранья там везде полно, но тут... что-то запредельное.

 Отправлено: 09.12.14 18:43. Заголовок: Элен пишет: Спасибо ..

Элен пишет:

цитата:

Спасибо огромное за новые материалы про Фрейндлих (невозможно поверить, что ей . . . 80 ) и Ширвиндта.

Пожалуйста! Я тоже с удовольствием почитала.

 Отправлено: 09.12.14 19:45. Заголовок: Eugenia пишет: Лен,..

Eugenia пишет:

цитата:

Лен, Илья Рутберг умер полтора месяца назад, а кино снимали в прошлом году, так что сорри, твоя версия не подходит.

А перед этим он долго болел. И в одном интервью Юлия говорила, что всеми силами зарабатывает деньги на его лечение. Вот и зарабатывала, как умела.

цитата:

Просто для меня в этой "Марьиной Роще" самый ужас - как раз героиня Рутберг и всё, что с ней связано. То есть вранья там везде полно, но тут... что-то запредельное.

Я пока не знаю, чем там кончится эта линия, но пока ничего запредельного не вижу. Чиновная баба, имеющая власть, всячески ее использует для удовлетворения своих прихотей. Ты же не думаешь, что советские чиновники были высокоморальными. По-моему, все именно так и было, и еще хуже. Образ отталкивающий - это да.

 Отправлено: 09.12.14 21:07. Заголовок: Ну надо же как форум..

Ну, надо же, как форум активизировался в начале недели

Другая передача из этого же цикла мне понравилась меньше, но она целиком посвящена юбилею Ширвиндта.
Александр Ширвиндт - друг, учитель, собутыльник. Приют комедиантов



Жень, если считаете нужным, переносите в телепередачи.

 Отправлено: 10.12.14 18:32. Заголовок: Оля, я с таким удово..

Оля, я с таким удовольствие посмотрела обе программы! Спасибо!

 Отправлено: 11.12.14 05:36. Заголовок: Тори, на здоровье! М..

Тори, на здоровье! Мне "приют комедиантов" только недавно посоветовали. Я других выпусков еще не видела.

 Отправлено: 11.12.14 16:45. Заголовок: Olga пишет: Мне &..

Olga пишет:

цитата:

Мне "приют комедиантов" только недавно посоветовали. Я других выпусков еще не видела.

А я смотрю много лет, стараюсь не пропускать, но не всегда удаётся.
Раньше эта программа выходила под названием "Театр + ТВ".

 Отправлено: 15.12.14 03:17. Заголовок: Очень интересное инт..

Очень интересное интервью с Валерием Тодоровским на сайте "Сноб".

Валерий Тодоровский: Мы, русские, не хотим никаких рамок, ограничений и правил игры

Режиссер Валерий Тодоровский — о том, как появляются хорошие сериалы и плохие фильмы, почему он решил снять «Оттепель» и зачем люди искусства хотят вернуться в СССР

Валерий, я бы хотела начать с банального вопроса: будучи уже сложившимся художником, вы застали как советскую, так и постсоветскую эпохи. В какой из них вам было более комфортно работать, притом что дискомфортны обе, хотя и по-разному?

Безусловно, сейчас гораздо комфортнее. Это нечего обсуждать даже.

Почему?

Нравится нам это или не нравится, но сегодня мы живем в стране, которая дает нам возможность делать то, что мы хотим. Не факт, что мне как режиссеру будут помогать. И не факт, что мое кино обязательно всем покажут. Но делать-то можно все что угодно! Могу привести пример. В советское время во ВГИКе мои приятели сняли потайной фильм.

Потайной — это как?

Просто взяли и сняли фильм на 8-миллиметровую камеру. Это был примерно год 1981-й… Они сняли фильм, каким-то чудом его смонтировали. Это была некая пародия на советскую власть.

За «дешевые деньги»?

Вообще без денег! Технически все это было достаточно муторно, но возможно. Так вот, они сняли фильм, где были персонажи Ленин, Сталин, Крупская, Дзержинский. Они это сделали просто в какой-то квартире или даже в подворотне, потом собрали по кусочкам. Фильм не имел особых художественных достоинств. Авторы показали свое секретное творение друзьям — не выдержали, тщеславие сработало — дома, в своей компании. А на следующий день в институте их уже ждали люди, которые пришли выяснять, кто и зачем снял антисоветчину. Все закончилось достаточно неприятно для тех ребят. Поэтому я и говорю, что сейчас ты можешь снимать все, что хочешь и о чем хочешь. Это главное отличие. Никому до тебя нет дела. Другой вопрос, кому это будет интересно, захочет ли кто-нибудь твое кино смотреть? А так сейчас нормальное время. Хотелось бы, конечно, чтобы было совсем свободно, но…

Но?

…Но, по сравнению с Советским Союзом, мы живем отлично: путешествуем по миру, читаем все, что хотим, я уж не говорю про то, что у нас есть интернет, и пока никто вроде бы не смог его прикрыть. Как себя во всем этом чувствую лично я? Не сказать, что мне вообще все-все-все нравится, но пока мне удается сохранять свое лицо, делать то, что я люблю, и иногда даже находить поддержку этих проектов у государства. За что я вообще-то государству благодарен. Вот в тот момент, когда государство начнет окончательно превращать кино в идеологию, будет совсем плохо. Пока этого не произошло.

Вы уверены?

Тенденция есть. И есть люди, которые радостно откликаются на эту тенденцию. Например, помню смешной момент. Я был на каком-то совещании пару лет назад, когда представители государства сказали: нам нужны фильмы на такие-то патриотические темы. И один продюсер говорит: только скажите, я вам завтра принесу 18 сценариев на любую тему, которую назовете! Вот когда так происходит — это печально. Что касается меня лично, то пока у меня есть чем заниматься — своя ниша и в кино, и на телевидении.

Возвращаясь к СССР, сейчас очевидно, что у огромного количества наших сограждан есть ностальгия по советским временам. Я могу понять в этом смысле «простых людей»: патерналистское советское государство брало на себя максимум ответственности за гражданина, избавляя его от необходимости принимать сложные решения. Кроме того, не существовало глубокого социального неравенства, вызывающего зависть, чувство бессилия. Но мне трудно объяснить ностальгию людей «интеллигентных профессий». Прежде всего, потому что в «совке» им приходилось так или иначе врать, а на основе вранья невозможно создать в искусстве ничего стоящего.

Начну с того, что я сам не чувствую никакой ностальгии. Я Советский Союз не любил, не люблю и, видимо, никогда уже не полюблю. У меня очень тягостные воспоминания о той стране. Вы правы, в первую очередь, это была страна, пропитанная страшной ложью.

По-моему, это вообще доминантный признак советской системы.

Именно! Я помню это ощущение постоянной лжи, везде. Оно меня даже сейчас угнетает и постоянно угнетало тогда. Я это понимал уже в возрасте 13-14 лет и отдавал себе отчет, где именно я живу. Почему ностальгия возникает у моих коллег и приятелей? Мне кажется, потому что у этих людей есть ощущение, что тогда была некая ясность, понятность устройства мира. А в тот момент, когда колосс рухнул, мир вдруг стал ужасно сложным, запутанным, и многие не смогли себя в нем найти. Я сейчас говорю про киношников. У некоторых действительно проскальзывает время от времени ностальгия. Но в целом, мне кажется, та среда, в которой я живу, правильно восприняла изменения как некий шанс, свободу, новые возможности. Я не много лично знаю людей, которые бы говорили, «как было замечательно тогда и как плохо сейчас». Я почти не встречаю таких, откровенно говоря. Хотя я знаю, что сейчас это в нашем обществе доминирующее ощущение. Наверное, мне просто везет. Я все-таки нахожусь среди людей, которые думают о будущем, смотрят вперед, а не назад. Потому что идея двигаться назад до такой степени бесперспективна и губительна, что мне кажется очень странной ее широкая популярность. Странно, что это охотно поддерживается и сверху, что власть словно бы подыгрывает этим настроениям. Дорога назад никуда не ведет.

По-моему, то, что власть поддерживает тенденцию back in USSR, как раз объяснимо. Власть отражает чаяния большинства, и это естественно. Одним нужно отсутствие ответственности за собственные жизни, другим утраченное имперское величие — тут как раз у власти и народонаселения «размеры совпадают». Но странно, что в «совок» стремится и часть интеллигенции. Или делает вид, что стремится.

Почему можно хотеть вернуться в прошлое, я теоретически понимаю. Но мне кажется, что это понятное желание свойственно людям, которые, как бы это сказать поделикатнее… не рассчитывают уже больше ни на что. Для людей, которые что-то еще хотят сделать: сотворить, прорваться, создать, — возврат назад невозможен! А для людей, которые говорят: «Мне бы просто дожить эту жизнь, как я привык, в системе, где все просто», — возврат к прошлому комфортен. И я понимаю их! Этим людям нужно помогать, их нужно слышать, нужно их учитывать. Но ни в коем случае нельзя за ними идти, потому что тогда нужно будет идти назад. Когда власть говорит: «За нами большинство», — это правда. Честно говоря, был бы я у власти, я бы точно так же действовал. Потому что если я — власть и мне делегировало полномочия большинство людей, то я должен прислушиваться к большинству. Я ведь власть не собираюсь никому отдавать. А значит, я буду опираться на тех людей, которые меня поддерживают, прислушиваться к ним и стараться им понравиться. Это естественно, так?

Вполне.

Для того чтобы, будучи властью, взять и пойти наперекор собственному народу, нужно быть камикадзе или сумасшедшим мегареформатором, чтобы сгореть в огне собственных реформ, очень недолго порулив.

Не далее как 15 лет назад мы наблюдали именно то, что вы описываете: Борис Николаевич Ельцин с командой реформаторов так и сгорели.

Сгорели, да. Потом еще оказались виноваты во всем.

Можно понять Путина, который, оценив опыт предшественника, решил не делать вторую попытку.

Я вам скажу еще более печальную вещь: в России серьезные реформаторы долго не живут. Вспомните Александра I, например.

Как вы думаете, с чем это связано? Божье проклятие, уникальность исторического пути, экзистенциальное нежелание русских людей жить в разумном, цивилизованном мире? Откуда такое яростное неприятие просвещения, реформ?

Я, к сожалению, не могу ответить. Об этих вещах надо говорить с историками, людьми, которые глубоко изучили исторические процессы. Я не знаю. Но я знаю, например, что царя, который дал свободу крестьянам, убили. И что вообще тогда ужас творился. Чем больше Александр давал свободы, тем больше ужаса происходило в стране. Причем именно в среде интеллигенции и разночинцев: всех этих гимназистов, студентов, социальных мыслителей, призывающих к террору, и так далее. Они совершенно распустились! Читая обо всем этом, иногда думаешь: может, действительно сильная рука нужна?

Чтобы интеллигенты вообще молчали в тряпочку?

Да! Чтобы спокойно ходили на работу и вели себя прилично. Потому что, как ни крути, а в России по-прежнему свобода = хаос, а порядок = диктатура. И альтернативы пока нет. Как сделать так, чтобы была и свобода и порядок, непонятно.

Можно, например, пойти по американскому пути. Когда демократической системе управления сопутствует очень жесткое законодательство, должное вызывать у любого человека ощущение неотвратимости наказания за проступок.

О, я лично видел, например, какой искренний, неподдельный ужас вызывает у нормального американца полицейский, который просто останавливает его за превышение скорости. И не потому, что водитель боится, что его сейчас заберут в участок и будут бить там ногами, а оттого, что он осознает эту самую «неотвратимость наказания». Полицейский вежливо подойдет и выпишет штраф в 600 долларов, а если начать ему возражать, можно получить обвинение в оскорблении представителя власти. А это совсем не шутки. То есть чем больше свободы, тем больше рамок, ограничений и правил игры. И в Америке это работает.

Почему, на ваш взгляд, это не работает в России?

Потому что мы, русские, на самом деле не хотим никаких рамок, ограничений и правил игры.

Пожалуй, в этом я с вами соглашусь.

Это просто особенность национальной ментальности. Искоренить ее чрезвычайно затруднительно, если вообще возможно. Нам удобнее жить в ситуации, когда существует огромное количество законов, в том числе совершенно противоречивых, которые не соблюдаются. Так происходит столетиями. Законов написано столько, что человек так или иначе их нарушает. При этом можно решить почти любой вопрос, если знать с кем и как. По какой-то неизвестной науке причине русскому человеку так жить удобнее.

Приведу пример в подтверждение ваших слов. В прошлом я несколько лет ездила за рулем без водительских прав. Я могла бы легко обзавестись этим документом, но мне проще было каждый раз при встрече с гаишником набрать номер большого начальника и передать трубку. Это неизменно работало, и меня отпускали. Никакого рационального объяснения собственного поведения у меня нет. Кроме того, что я — русский человек. Как говорит ваш коллега Михалков, «это многое объясняет».

Вам просто было так удобно.

Вы правы. Вообще удобно сознавать, что, зная правила местной действительности и обладая связями, можно решить практически любую проблему и не париться. Я, например, до сих пор усилием воли заставляю себя проявить сознательность и не выкидывать в помойку извещения о штрафах и письма из налоговой — увы, долгое время я поступала именно так.

Ксения, ну согласитесь, что на самом деле то, что вы описали, дико комфортно, не так ли?

Это не просто комфортно. Это невероятно развращающе.

Развращающе — да, но более того, в этом есть уникальное российское обаяние и шарм. Это специфический стиль жизни, непонятный большинству «цивилизованных людей». Я знаю иностранцев, которые приезжают в Россию работать и вскоре в ужасе убегают. Но есть и совершенно обратные примеры! Есть иностранцы, которые, присмотревшись и вникнув, испытывают от русской жизни невероятный кайф. Просто надо изучить правила игры. Россия — по своим правилам свободная страна.

Да, но по очень «своим». Мне кажется, вообще пора писать некую «инструкцию по пользованию родиной». Получилось бы очень востребованное чтиво. По-моему, Россию не надо умом или еще чем-то понимать, ей просто надо научиться правильно пользоваться. И сразу появится бездна очарования.

А самое очаровательное в том, что в России, просыпаясь утром, ты часто не знаешь, как пройдет твой день и чем он закончится. Такая вот спонтанность и непредсказуемость.

А еще можно с утра выпить и вообще в школу не ходить.

Согласен. И у меня нет внятного ответа на вопрос: почему, что это с нами такое? Почему мы никак не можем начать жить как все? Я начал в последнее время серьезно об этом задумываться и пришел к простому выводу: мы не «не можем». Мы просто не хотим.

Как говорится, «плюс стопицот».

И ведь нас нельзя заставить! Мы, русские, придумали какой-то уникальный way of life, стиль жизни. И он нам нравится! Мы же — Евразия. То есть выглядим как европейцы, а работают у нас все эти азиатские штучки: хозяин, друг хозяина, его родственник, решальщик вопросов. Такой специфический восточный лоббизм.

Вы буквально повторяете слова моего американского приятеля, который много лет проработал в Москве. Однажды его бросила девушка…

Русская?

Разумеется. Для многих экспатов самое ценное в России было разнообразие и доступность девушек такого класса, о которых в своих Манчестерах и Алабамах они не могли бы даже мечтать. И вот, девушка бросила моего американского друга ради кого-то более состоятельного. Пребывая в сильном расстройстве, экспат жаловался: «Вы, русские, носите Chanel и Brioni, выглядите как европейцы, все из себя холеные, а ведете себя как… монголы!»

Я думаю, он все правильно сказал. Только мы ведем себя не как монголы. В Америке, я слышал, по-другому говорят. Я слышал от американцев-WASP, что «русские выглядят как мы, а на самом деле они — черные». В смысле менталитета, какой-то общей ненадежности и одновременно одаренности, яркости.

Расскажу вам еще одну маленькую историю в тему — и перейдем непосредственно к кино. Однажды по журналистской надобности я оказалась в глухой деревне в Сибири. Деревня почти пуста, разрушена, нищета невероятная, все по партитуре. Разговариваю с бывшим председателем колхоза в его доме. Спрашиваю, почему хозяйство в таком запустении. Мужик говорит: «Крестьянский труд очень тяжелый, надо вставать каждый день в 5 утра, идти в поле, работать до заката. Моя мать, бабка и дед — все так работали до революции и жили хорошо». Я спрашиваю: «Если вы осознаете, что надо много работать каждый день, почему вы этого не делаете?!» Мой собеседник приосанился, выпил водки и говорит: «А потому что русский человек — это ФЭНОМЭН. Сегодня хочу на работу идти и пойду, а завтра не захочу и не пойду. И по***!» По-моему, квинтэссенция национальной идентификации.

Абсолютно! Вот такой русский человек — пойди его структурируй…

Давайте вернемся к вашей профессии и ностальгии по советскому прошлому. Часто говорят о том, что, после того как канул в Лету великий советский кинематограф, русское кино стало слабым и провинциальным по сравнению с великими достижениями прошлого. Вы разделяете это мнение?

Нет, я не согласен категорически. Вы хотите развернутый ответ или краткий?

Мне на самом деле интересно.

Когда сильно хвалят советское кино, в этом славословии присутствует значимый момент ностальгии, о котором мы уже говорили в начале. Если в реальности посмотреть, сколько было снято фильмов за эти десятилетия, какое количество чудовищного говна, заказух, то мы поймем, что процент качественного советского кино в сравнении с общим валом не так велик. Да, были бриллианты, было поколение оттепели — людей, которые пришли в конце 50-х — начале 60-х, это было действительно «золотое поколение». И кстати, именно это поколение сделало великое советское кино. Шукшин, Тарковский, Шепитько, Климов, Панфилов — все они пришли все-таки не из Советского Союза, а из оттепели Советского Союза! В тот момент, когда дали чуть-чуть подышать, все эти гении и возникли. Эти люди прожили не очень простые жизни, сняли меньше, чем могли бы. Если посчитать их прекрасные фильмы и посмотреть, сколько параллельно было снято чудовищных, все будет понятно. Да, по итогам этого огромного периода есть шедевры. Когда посчитают, посмотрят через 30 лет, что снято сейчас, думаю, тоже шедевры обнаружат. Кроме того, в те времена существовала система государственной цензуры, государство было единственным продюсером, который создавал фильмы. Кстати, очень жестким продюсером, но неглупым.

Что значит «неглупым»?

Тогда уважали творца. И если понимали, что человек серьезный, ему даже помогали. Например, посмотрите на судьбу Тарковского. Да, его держали в ежовых рукавицах, но при этом понимали, что имеют дело с творцом.

И что из того, что понимали? Тарковскому от этого было не легче.

Он снимал достаточно сложные фильмы и делал, в общем-то, то, что хотел. Другой вопрос, что он мог бы сделать гораздо больше, если бы ему давали делать все, что он хотел. Но, несомненно, советские чиновники его уважали и ценили. Государство, как умный продюсер, держало на службе псов, которые должны были следить за идеологией, но часто псы были очень квалифицированные, реально понимающие в кино. Был, например, такой Сурков. Он, по-моему, был главным редактором Госкино СССР и одним из самых жестких блюстителей идеологии, но при этом вел курс во ВГИКе по киноведению. Так вот, у него был лом народа на лекциях, открыв рот люди сидели — настолько интересно он говорил. Как ни странно, Сурков был блестящим человеком. Да, были, конечно, люди, которых перебрасывали с сельского хозяйства кино руководить. Но был штат редакторов, и это были подкованные люди. Как я уже сказал, в лице государства работал один жесткий продюсер. Потом наступила свобода, продюсера не стало, а стало...

Что?

Каждый желающий стал продюсером. Вот каждый бывший администратор вдруг стал продюсером! В этой ситуации надо было что-то с нуля построить. Потом 10 лет в стране практически не существовало кинопроката. Когда, помните, в кинотеатрах были мебельные салоны?

Вы имеете в виду ранние 90-е?

Да, это начало 90-х, вот как все рухнуло. Кинотеатры просто закрылись. И это была страшная яма. Кино еще делалось как-то с горем пополам, но в эти 10 лет в индустрию совершенно не приходили новые люди, а наоборот, те, которые были, уходили, потому что не было денег. Я знал людей на «Мосфильме», которые стали торговать холодильниками.

Это тогда со многими произошло.

Да. И это была невосполнимая потеря человеческих мозгов и ресурсов. А дальше ресурсы начали заново потихоньку собираться, и я не думаю, что сейчас с нашим кино все обстоит очень плохо. Вообще, не существует страны в мире, где делать кино легко или находить деньги на него просто. Я, например, немножко познакомился с американской системой. У-у-у! Как там все жестко! Да, там много чего делается, очень много больших звезд, есть прекрасные режиссеры. Но любой американский серьезный режиссер вам скажет, что лучшие его сценарии, которые он хотел бы снять, лежат у него в столе, потому что он не может на них найти денег. Я сейчас говорю про людей очень успешных. Вообще кино — самый затратный и дорогостоящий способ самовыражения. Если человеку, который рисует картинки, нужны краски, холст, поэту нужна бумага и ручка, то в кино нужно много людей, железа, денег, технологий.

Зато и выхлоп самый большой. И дивиденды.

А в чем дивиденды?

Поэтам и писателям редко хорошо платят. Художники часто умирают в полной нищете.

С режиссерами это тоже случается. Но суть не в этом. Я думаю, что сегодня реально самое опасное для нашего кино — это если неумные чиновники захотят загнать его исключительно в идеологическое стойло. Сейчас любят рассказывать, что в Советском Союзе делались патриотические фильмы мощного звучания. Они забывают, что если говорить про действительно большие фильмы, такие как «Судьба человека» Бондарчука, например, то все эти фильмы сделаны прежде всего талантливыми людьми. Когда Бондарчук снимал «Судьбу человека», он искренне верил в эту историю, в этот месседж, который хотел передать людям. А как только начинается желание эту веру искусственно создать, то приходит не Бондарчук, а некто побездарней, который цинично сваяет вам все, что вы попросите, за ваши деньги. И это будут просранные деньги: никто это смотреть не будет. То есть никакая задача по патриотическому воспитанию не будет выполнена, потому что это дерьмо просто никто не будет смотреть!

То есть вы исключаете возможность создания высококачественной, вызывающей доверие и энтузиазм агитки, если создатель не верит в то, что создает?

Полностью исключаю!

Почему?

Понимаете, люди, которые были талантливыми в той системе, не считали себя пропагандистами. Я, конечно, говорю про людей искусства, не про идеологов.

Тогда почему они искренне верили во всякую бредятину?

Не могу вам сказать. Но знаю, что в самых высоких проявлениях они верили и были искренними. Конечно, были и халтурщики, и циники, но они не сделали ничего выдающегося — того, что действительно бы воздействовало на людей.

То есть вы считаете, что, если искренне не верить в то, что черное — это белое, шедевр не создашь?

Нет.

А никак нельзя как-нибудь передовыми технологиями и спецэффектами имитировать веру?

Нет! Для того чтобы поверить, нужен очень внятный идеологический посыл, то есть человек не может верить во что-то мутное, непонятное. Нужно что-то четкое, истинное, не вызывающее сомнений. Вы легко это представите, если вспомните послевоенное советское кино, когда люди пришли с войны, победили фашизм. В нашей победе не было никаких сомнений. Это было необсуждаемо, да? Люди победили фашизм, они гордились тем, что смогли взять и победить, иногда реально «на зубах», невероятной, непредставимой ценой. Поэтому у них была вера в будущее, особенно если взять поколение оттепели. Они верили, что жизнь будет какая-то другая, что будет лучше. Они верили, что сильны, у них было понимание, как жить. Поэтому, когда снималась «Судьба человека» — самая сильная пропагандистская картина, в ней все было связано так или иначе с войной. Потому что война и наша победа в ней были «точкой правды».

«Все позади и все позволено»?

Они могли разговаривать, отталкиваясь от этой точки, имея ее в виду. И она придавала сказанному вес и значение. Помните, в «Судьбе человека» наш человек говорит немцу: «После первой не закусываю», выпив стакан водки? А сам он при этом находится в концлагере! И ни у кого не было никаких сомнений, что так и было. Люди говорили: «Да, мы, русские, вот такие». А сейчас от чего отталкиваться?

Сейчас как-то пытаются реанимировать патриотизм на фоне великой победы. Георгиевские ленточки, надписи на «мерседесах» «спасибо деду» и «на Берлин». Честно говоря, выглядит довольно жалко.

Просто все это от нас уже слишком далеко. Поэтому и не работает.

А что могло бы стать новой «точкой правды»?

Не знаю. Что-то настоящее, незыблемое. Что нельзя сдвинуть, изменить. То, что дает перспективу.

Возможно, аннексия Крыма была такой попыткой совершить нечто значимое, чего нельзя отменить. Когда очертания на карте меняются. Было вот так, а мы перерисовали, и стало по-другому.

Но все же понимают, что у этих изменений есть, а главное, будут какие-то мучительные последствия. Эти последствия мы уже чувствуем сейчас.

Это очевидно. Но я сейчас говорю о причине, о том, что этот захват территории можно рассматривать как поиск русскими идентификации, «точки правды».

Безусловно. Государству сейчас очень нужно некое объединяющее событие, факт, значимый абсолютно для всех и каждого. Нечто, что не подвергают сомнению. И возможно, Крым на время становится этим. Но, к сожалению, это достижение немножко… подмоченное. Испорченные отношения с Украиной на десятилетия вперед. Это нечистая победа. Не «точка правды».

Идея сериала «Оттепель» принадлежит вам целиком? Или это частично ответ на запрос продюсеров?

Если вы посмотрите в титры, в «Оттепели» я выступал и продюсером, и режиссером, и соавтором сценария. Это была моя идея, потому что так или иначе я родился в среде этих людей. И в своем детстве я их видел, знал, запомнил — там мои родители и друзья. Самого того времени я не застал, но его дух я уловил и запомнил. Плюс слышал массу историй, баек. Я давно хотел это снять. Меня сдерживало ощущение, а будет ли «сериал про киношников» вообще интересен публике? Многие меня отговаривали, потому что это очень специфичная среда, отношения. Это же, по сути, производственный фильм. То, что в Советском Союзе очень любили. Это история про то, как люди работают — снимают кино. Потом я встретился с одним своим хорошим товарищем, Мэтью Уэйнером — создателем сериала Mad Man. Мы с ним ужинали в Лос-Анджелесе, и я с ним поделился своими сомнениями. Он сказал: «Делай то, что тебе хочется. Вообще не думай ни о чем. Делай кино про своих родителей, про свою среду. Это будет классно, потому что это правда».

Ваша личная «точка правды»?

Конечно! Это абсолютная точка правды. Это именно она и есть. Мэтью меня не то что вдохновил, но как бы столкнул с мертвой точки. Он сказал: рискуй! И дальше я год писал сценарий с моими прекрасными соавторами. Потом неожиданно легко Константин Львович Эрнст это запустил. Дальше вы знаете.

Вы довольны результатом?

Да, я доволен. У меня было несколько амбиций. Я первый раз в жизни снимал сериал. Я сделал очень много сериалов как продюсер, но как режиссер не снимал никогда.

Вы задумывали «Оттепель» сразу в качестве сериала или в качестве фильма?

Только в качестве сериала. Это роман. Его нельзя показать за 1,5 часа. Ты делаешь сериал, когда хочешь рассказать длинную историю, где у тебя много линий, персонажей, где есть возможность очень подробно рассмотреть их жизнь — это не укладывается в 1,5 часа. Мне хотелось именно самому снять сериал. Сейчас сериальная индустрия в России огромна. И существует общее убеждение, что сериал — это что-то на потребу, ежевечерняя жвачка для зрителя. Некое поточное производство «запорожцев». И я поставил перед собой вопрос: а можно ли на этом заводе сделать «мерседес»?

Мировой опыт говорит, что очень даже можно.

Да. Мне было важно попытаться сделать авторский сериал про то, что я хорошо знаю и люблю, сделать так, как я вижу и, главное, чтобы это смотрели. Существует теория, что массовый зритель — идиот, ничего не понимает. Я думаю по-другому. Я хотел сделать так, чтобы массовый зритель захотел мой сериал смотреть. Это была моя вторая амбиция. И в-третьих, я очень полюбил своих героев. Я уже на уровне сценария стал испытывать огромное удовольствие.

Сюжет вы придумали?

Мы со сценаристами сидели втроем год. Собирались, сидели по пять часов, расходились, встречались через неделю опять, и так далее. Каждую серию переписали пять-шесть раз. Нам важно было, чтобы все линии работали, чтобы сошлись все истории, чтобы никаких хвостов не висело. И последняя моя амбиция относительно «Оттепели»: я хотел сделать сериал про новых героев. Очень мало сейчас снимают про интеллигенцию.

Увы, сейчас это вообще непопулярный класс.

Да, это люди непопулярные. Они и хорошие, и плохие, и честные, и лживые, и подлые, и добрые.

И за все это их иногда хочется пришибить.

Да, интеллигенты — сложные люди. Обычно у нас считается, что, если ты хочешь делать успешный сериал, герои должны быть простыми.

То есть укладываться в схему?

В первые 20 минут зритель должен уяснить: вот это злодей, это честный парень, это разлучница, которая будет интриговать. А мне интересно разгадывать людей. Я хочу смотреть на людей и пытаться понять: какие они на самом деле? А они сложные.

 Отправлено: 15.12.14 03:18. Заголовок: И окончание: Вы зак..

И окончание:

Вы закончили «Оттепель» или, может, собираетесь снимать второй, третий сезон?

Я не против продолжить. Но у меня сейчас есть и другие планы. Я пока предметно к этому не подошел.

А вам самому какие сериалы больше всего нравятся?

О, многие! Тот же Mad Mеn. Замечательный сериал «Фарго» по Коэнам. Потрясающий Breaking Bad. Был великий сериал Алана Булла, который назывался «Клиент всегда мертв» по-русски, гениальный сериал.

Six Feet Under — один из моих любимейших тоже.

Это классика. Я могу очень долго перечислять, потому что в мировой, прежде всего американской, индустрии сериалов в последние 15 лет действительно произошел большой прорыв. Там были веские основания для этого прорыва.

Какие?

Сошлось несколько факторов, которые породили невиданный расцвет этой индустрии. Первый фактор: разбогатели кабельные каналы. Все эти сериалы делают кабельные, платные каналы. Они стали зарабатывать достаточно денег на подписке, на рекламе, а потом на эти деньги начали производить оригинальный продукт для своей публики. Ведь в чем вообще трагедия телевидения? Любой федеральный канал, например, НТВ, «Россия», Первый — это канал, который, вообще-то, в идеале должен нравиться всем.

Но так же не бывает!

Подождите! Так не бывает, но попытка нравиться пенсионерам, интеллигентам, подросткам, военным, отставникам — всем сразу — делается. В итоге возникает некий усредненный продукт, из серии «как бы не раздражать кого-то». Дальше каналы начинают расходиться по интересам, например, говорят: наша аудитория 30 лет, продвинутые, молодые, успешные люди. Как только это возникает, и возникают при этом деньги, люди начинают внимательно изучать аудиторию и работать на нее. Как только в Америке каналы заработали деньги и начали расходиться по интересам — тот же HBO, Showtime, AMC, а сейчас вообще революцию делает Netflix, который даже не телеканал, а интернет-ресурс, — они получили возможность делать вещи штучные, не поточные, потому что им уже не надо было нравиться всем. Второе, что произошло в то же самое время: большое кино все сильнее стало уходить в аттракцион. Фильмы-шедевры, которые выдавал в 70-е американский кинематограф, сейчас бы даже не запустили.

Почему?

Они не зрительские. А в кинотеатрах сидят подростки в зале. Получается, что надо делать «Трансформеры» и тому подобное. «Человеческое» кино, драма как главная форма высказывания начала потихоньку из кино уходить. А при этом все — сценаристы, режиссеры, актеры, продюсеры — хотят снимать драму, потому что это самое лучшее, самое интересное, что вообще есть. И вдруг оказалось, что на телевидении есть эта ниша, и это авторский сериал! То есть то, за что человек не пойдет в кинотеатр платить 8 долларов, он с удовольствием посмотрит по телеку дома. И будет платить свои 30 долларов в месяц за кабельный канал. Самые лучшие мозги, самые талантливые люди ломанулись на телевидение, потому что они стали получать кайф, удовольствие, а при этом и нормальные деньги на производство есть. Сейчас нет такого серьезного американского артиста, который бы не звонил раз в неделю своему агенту с просьбой: «Найди мне хороший сериал, хорошую роль в сериале». При этом, если вы посмотрите федеральные американские каналы, так идет такая же шняга, как и на наших, потому что им тоже надо нравиться всем.

Как вы думаете, почему настолько сильно изменилось восприятие людей? Почему стала неинтересна драма? Это технологические изменения или мировоззренческие?

Во-первых, в кино сходить элементарно дорого. Для обычного молодого человека, если он идет с девушкой или в компании, билет, попкорн и т. д. — довольно существенный расход. Поэтому, когда они все же идут в кино, это не просто поход в кино, а некий выход в свет, тусовка. А раз так, они хотят, чтобы их чем-то удивили, чтобы было зрелище, чтобы летали роботы, космические корабли. Или, в крайнем случае, чтобы их очень смешили. Потому что две вещи имеют успех: безумные трагикомедии и блокбастеры. А вот то, что называется драма, что может заставить включиться, прослезиться, испытать потрясение, когда рядом друзья сидят и вы договорились после кино дальше ехать куда-то выпивать, — это называется «грузить». Зрители не хотят грузиться, они хотят чистого энтертейнмента. И еще, не забывайте, что люди теперь сидят дома и качают. Они думают: вышел хороший фильм, я скачаю, посмотрю перед сном.

Можно ли ожидать расцвета индустрии авторских сериалов, который вы описали на примере Америки, в ближайшем будущем в России?

Какой-либо революции я не ожидаю. Пока что для нее нет оснований. Если бы у нас сейчас было пять успешных, богатых кабельных каналов, возможно, случилась бы революция. Но тенденция есть, и она заключается в том, что очень хорошие режиссеры хотят снимать сериалы. И не как раньше, чтобы подзаработать в вынужденном простое. А потому что сериалы становятся территорией их амбиций. Они хотят что-то сказать на этом языке. Эта форма высказывания сейчас окончательно реабилитирована. Но это пока не революция. Это просто осознание реальности началось. Есть еще один ключевой момент. Показывая сериал, ты получаешь огромную аудиторию. Ты снимаешь фильм, и его серию за один вечер смотрят миллионы людей.

Если речь идет о федеральном канале.

А у нас богатых кабельных каналов, как в Америке, нет, потому что нет культуры платить за телевизор. Мне кажется, что если люди начнут за телевидение платить, то появятся каналы, которые смогут себе позволить работать на свою аудиторию. Изменения сознания происходят очень постепенно, но они есть. Платят же люди, например, за «Дождь». Или есть пример Александра Акопова, который создал ресурс Amedia Channel и показывает западные сериалы в хорошем качестве, с хорошим дубляжом за деньги. Мне кажется, он совершает очень большое дело, потому что приучает людей к тому, что, заплатив, ты можешь получить качественный контент. Число его подписчиков растет. То есть многолетние привычки людей все же меняются, хотя и медленно. Даже несмотря на то, что наш народ — уникальный «фэномэн».

У многих ваших коллег и вообще людей «интеллигентных профессий» сейчас очень пессимистичное, местами даже апокалиптическое видение будущего России. Вы разделяете этот пессимизм?

Я — нет. Я не разделяю ни пессимизм, ни тем более ощущение апокалиптического будущего. Но есть отчетливая тревога. Для меня в жизни принципиальны два момента. То, что я могу делать что хочу и говорить что хочу публично. Пока я могу говорить не на кухне, а именно публично, это означает, что жить можно и что все не так плохо. А вот тревога моя заключается в том, что я реально вообще не понимаю, куда мы идем?! Мне бы хотелось хотя бы приблизительного понимания, что будет с моей страной через пять лет.

По-моему, сейчас этого не понимает никто, ни один человек.

И это очень тревожная перспектива. Я помню, в 90-х было ощущение ужаса, хаоса. Казалось, вот еще чуть-чуть-чуть-чуть-чуть — и вообще все рухнет, перестанет течь вода из кранов, перестанут ходить автобусы. Однако на каком-то глубинном уровне жила надежда, что цель все равно есть. Что мы строим новую страну с открытыми границами, без лжи. В корчах, муках, крови, соплях, в грязи, обдирая ногти — но строим честно! То есть у нас была своя «точка правды». А вот сейчас есть ощущение, что в данный конкретный момент я живу жизнь, которую я хочу, но что будет дальше — не знаю. И это тревожно для меня.

Кажется, мы начали с того, что это ощущение неизвестности будущего, свойственное России, чрезвычайно обаятельно. Вы к концу разговора передумали?

Нет, почему же. Просто иногда это смертельное обаяние.

 Отправлено: 15.12.14 03:41. Заголовок: Эх, неплохо было уви..

Эх, неплохо было увидеть продолжение "Оттепели", но, судя по всему, "коня и деньги получу нескоро".

Скрытый текст

Несколько удивило насчет страха перед полицейским, останавливающим машину. Неприятно, конечно, да и времени жалко, но не трагедия же. Ну, остановили. Ну, "тИкет" выписали. Во-первых, можно попытаться оспорить его в суде (если есть время и желание этим заниматься). Во-вторых, понимаешь ведь, что сам виноват, просто так же не остановят. И в-третьих, это за что же 600 долларов? Насколько же надо было превысить скорость? Типа, на первой космической шел, что ли...

 Отправлено: 18.12.14 17:44. Заголовок: Оля, спасибо большое..

Оля, спасибо большое за передачу, посмотрела пока только первую, получила огромное удовольствие от всех! Какие все-таки талантливые у нас актеры. Очень понравились Будина, Рутберг, а Катя Гусева просто выше всяких похвал, молодчина! "Золотая рыбка" улетная совершенно, и "Три вальса" (еще помню их в исполнении Шульженко) сделаны просто на ура! Обязательно посмотрю вторую, спасибо.

 Отправлено: 19.12.14 04:06. Заголовок: Мудрый человек Марк ..

Мудрый человек Марк Анатольевич Захаров... Интервью в "Новом времени":

"Самоцензура играет все большую роль"

Артур Соломонов

Художественный руководитель театра «Ленком» Марк Захаров приступил к репетициям спектакля «Вальпургиева ночь» по произведениям Венедикта Ерофеева. Режиссер рассказал The New Times о том, какие темы в современном театре поднимать запрещено и почему он настороженно относится к ликованию масс по какому бы то ни было поводу.

Марк Анатольевич, как вы оцениваете сегодняшний период развития театра?

Вообще, современники плохо понимают тот период, в котором живут. И почти всегда воспринимают происходящее негативно. Им кажется, что раньше было лучше, тоньше, интереснее, крупнее. Не думаю, что я бы мог внести в эту картину какую-то объективность — я ведь даже не сторонний наблюдатель процесса, а участник. Единственное, что могу сказать — кардиограмма развития театра довольно причудливая, неровная — со спадами, подъемами, с усилением и ослаблением. Но иначе и не может быть.

Был очень тяжелый период — девяностые годы. Тогда в труппах многих московских театров состояло по 30-40 человек, а при этом на спектаклях было заполнено не больше трети зала. То есть нередко на сцене было больше людей, чем в зрительном зале. Я сейчас говорю не о «Ленкоме», но был такой период в общей театральной жизни.

А в начале двухтысячных, мне кажется, у людей появился интерес к театру, появились документальные спектакли, спектакли-импровизации, очень трогательные постановки с участием людей с ограниченными возможностями… Театр сейчас очень многообразен. И поэтому я очень хочу думать, что он переживает подъем.

Какие темы вас сейчас волнуют до такой степени, что вы хотите высказаться об этом в спектакле?

Я сейчас делаю спектакль по Венедикту Ерофееву — его поэме «Москва-Петушки», его дневникам, его прозе… К Ерофееву возник интерес во многих театрах — потому что он прикоснулся в своей прозе к болевым проблемам нашей жизни, и, что еще важнее, — нашего мышления. И мне хотелось бы с помощью этого спектакля заглянуть в наше сознание и подсознание. Показать творчество Ерофеева как квинтэссенцию русской жизни. Чтобы это было и эпатажно, и парадоксально, и интересно, и неглупо.

Цензура видоизменилась

Ваша режиссерская слава началась со спектакля 1967 года — «Доходное место» по Островскому с Андреем Мироновым в главной роли. Это был спектакль о молодом человеке, который пытается прожить в России без взяток, без протекций, пытается жить честно и без компромиссов — и у него это не получается. Спектакль тогда закрыли, не допустив до широкой публики, видели его, наверное, лишь несколько сотен человек, но он вошел в учебники по истории театра и стал легендой. Насколько сейчас актуальна проблема «доходного места» и компромисса ради него? И не становится ли эта тема — круговой поруки, коррупции и необходимости почти на все иметь разрешение свыше — снова почти запретной?

Эта проблема своей актуальности не утратила. Конечно, поступившись какими-то принципами — например, пойдя на уступки цензуре — ты можешь получить «доходное место» или резко уменьшить риск его потерять. Но сейчас цензура видоизменилась. Во-первых — в нашей жизни все большую роль стала играть самоцензура. Нам уже не нужен окрик, чтобы испугаться что-то делать. Мы заранее напуганы. А государственная цензура совсем не напоминает ту, которая была в шестидесятых и семидесятых годах. Она сейчас гораздо гибче. И художники сейчас намного свободнее. Однако все мы понимаем, что есть некие границы высказывания. И высокое руководство не любит, чтобы искусство за эти границы переступало.

Как бы вы обозначили эти границы? О чем сейчас со сцены нельзя говорить?

Нельзя касаться темы Украины. Нельзя касаться высокого государственного руководства. Во всяком случае — нежелательно, а в определенной степени — даже опасно. Вот «Дождь» — телеканал, которому я очень симпатизирую, — смело и амбициозно вторгся в сферы, куда вторгаться опасно, и это вызвало серьезное раздражение власти. Вместо того, чтобы к этому отнестись спокойнее, наше руководство стало чинить телеканалу препоны.

Вы говорите, что опасно задевать высокое руководство, власть, но я помню, когда в Центре имени Мейерхольда шло обсуждение «Основ государственной культурной политики», вы сказали, что депутаты Госдумы, которые «фонтанируют запретительными законами, — нездоровы». Не преступили ли вы границу, о которой сейчас говорили?

Не знаю. Может быть. Но Дума не играет столь же серьезную роль в нашем государстве, как, скажем, администрация президента. Да, я помню, что позволил себе резкие мысли по этому поводу. Я ведь даже проконсультировался с психологом. Я спросил его: «Вот если собираются вместе человек пятьсот — обязательно ли в этом «коллективе» будет определенный процент людей с нездоровой психикой?» И он ответил утвердительно. Так что это — закономерность. Этот «процент» может сидеть спокойно, а может, при определенных обстоятельствах, занять очень активную позицию, начать выдвижение полубезумных идей… И это вызывает озабоченность и разочарование.

Но с депутатами в их стремлении «не пущать и запрещать» солидарна довольно большая часть общества. Это сейчас очень модная тенденция.

Да. Есть такое.

Когда, на ваш взгляд, эта тенденция по-настоящему серьезно заявила о себе?

Я думаю, что это началось с Крыма. Вы знаете, я вообще полагал, что какие-то события могу предвидеть. Но вот то, что мы можем присоединить Крым и вступить в такие жесткие отношения с Украиной, — я предположить не мог. Думаю, что и я, и очень многие люди восприняли это как печальную неожиданность. История с Крымом коснулась почти всех сфер нашей жизни и произвела серьезные изменения в массовом сознании.

Но страна вроде бы рада.

Вы знаете, я с большой осторожностью отношусь к массовому ликованию. Когда проходили сталинские чистки, когда люди подвергались массовым репрессиям — народ вроде бы тоже радовался этому обстоятельству. Был всеобщий восторг, что Ежов наконец взял в ежовые рукавицы всех предателей и изменников. Правда, почему-то не возникал вопрос: откуда взялось такое количество врагов, как внутри такой прекрасной страны могли сформироваться миллионы предателей? Так что я бы не воспринимал массовый восторг как некий качественный фактор, имеющий отношение к нравственной или даже просто сколько-нибудь серьезной оценке происходящего в стране.

Вот, например, я помню, как мы с моими сверстниками восприняли известие о начале войны с фашистской Германией. Мы, мальчишки, были просто в полном восторге! Мы считали, что впереди — скорая победа, а до нее — радостная, победоносная война… Дворы на Красной Пресне были переполнены ликующими мальчиками. Нас не очень смущала озабоченность взрослых. Мы ликовали — так же, как взрослые вроде бы радовались «чистке».

И нынешнее телевидение, в котором проскальзывают идеи «чистки», — не может не вызывать озабоченность. Там нередко высказывают мысли, что пора бы собрать всех олигархов и просто богатых людей, и поделить их деньги и доходы между нуждающимися. «Взять и поделить» в нас очень крепко сидит. И не только в сознании — гораздо глубже.

Я очень многого не знал

После «Доходного места» был запрещен и ваш следующий спектакль, «Банкет». А потом вы поставили два спектакля, которые помогли вам выбраться из опалы: «Разгром» по произведению Фадеева и «Темп 1929», прославляющий времена первых пятилеток. Это был в определенном смысле компромисс с существующим порядком вещей? Вас испугало, что власть закрывает ваши спектакли один за другим?

Понимаете, я ведь, когда ставил «Разгром», не знал и не мог знать, что на самом деле творилось, когда партизанские отряды занимали города. Это ведь было бедствие. Террор. А Фадеевым в «Разгроме» это было показано как героическое свершение. И все, в том числе я, Фадееву верили. Вернее — мы все верили той версии истории, которая была представлена в том числе и в произведении Фадеева. Я не знал тогда про массовость террора, не знал про ленинские, потрясающие своей жестокостью и цинизмом, директивы. Народ, конечно, про них знать и не мог, но они въелись в сознание партийного аппарата.

Сейчас все архивные документы (по крайней мере, очень многие) — открыты. Мы знаем бÓльшую часть правды о нашем советском прошлом. Но, тем не менее, возникают телевизионные версии нашей истории, которые не могут не изумлять: что Сталин, в общем-то, был добрый, он улыбался, чай попивал, вареньем всех угощал… Это все действует на сознание обывателя, который не слишком отягощен сведениями о нашей подлинной истории.

А вы не считаете Сталина «эффективным менеджером»?

Нет. Можно, конечно, полагать, что немцы глупее нас, но у них нет памятников, прославляющих своих антигероев. Никакой радости при воспоминании о Гитлере или Геббельсе у немцев не наблюдается. Я вообще никакого знака «плюс» ни к Ленину, ни к Сталину не могу приставить. В моем понимании, это фигуры негативного исторического характера.

Но, скажем, ваш замечательный спектакль 1986 года «Диктатура совести» был полон почтения к Ленину. Хоть там и звучала фраза, что это «суд над Лениным», ближе к финалу появлялась Татьяна Пельтцер и говорила: «Хотите почтить память Владимира Ильича — давайте во всем проводить в жизнь его заветы». И перестроечный зал взрывался аплодисментами.

Вы знаете, есть в коммунистической диктатуре сладкие вещи, на которые падок народ. Вот как у Шварца про дракона говорят: «он добр, поскольку во время эпидемии вскипятил озеро и спас город от гибели»; «он избавил нас от цыган… врагов любой государственной системы»; «пока он здесь — ни один другой дракон не осмелится нас тронуть»… Конечно, дракон отнимает свободу, но при этом дает некое чувство защищенности.

А если говорить конкретно о том спектакле, который вы сейчас вспомнили… Это был такой период, когда хотелось митинговать, сметать старые устои, выстраивать новую демократическую Россию… Все это делалось без глубокого исследования, без понимания — что именно нужно сделать, чтобы построить эту новую Россию… И со многими документами, касающимися, в частности, личности Ленина, мы ознакомились позже. Это был спектакль-митинг, спектакль-диспут. Мы вовлекали в обсуждение публику. Нас всех волновало, что с нами будет дальше, сколько продлится перестройка, чем она может закончиться… И когда на «Диктатуру совести» пришел Борис Николаевич Ельцин, ему, как и другим зрителям, тоже дали микрофон. И он сказал: «Да, мы поначалу думали, что все проблемы легко и быстро можно преодолеть. А оказалось, что это дело трудное и неоднозначное».

Трагикомическая антиамериканская Пропаганда

У вас было много разных периодов во взаимоотношениях с властью — от статуса полузапрещенного режиссера до руководителя театра, юбилей которого отмечали президент России и мэр Москвы. Что бы вы могли сказать молодым режиссерам на тему «художник и власть»? Как надо себя вести, каких ошибок ни в коем случае нельзя допускать?

Понимаете, театру необходим сиюминутный успех, его нельзя отложить. И даже провал нельзя отложить — он должен состояться, чтобы режиссер мог идти дальше. Режиссеру необходим постоянный контакт с артистами и с публикой, иначе он утратит профессию. Книгу можно написать и отложить до лучших времен. А спектакль нельзя «поставить в стол». И поскольку это искусство сиюминутное, которое может существовать только здесь и сейчас, поскольку на труппу, на здание необходимы дотации — то люди театра должны идти на некоторые компромиссы. У каждого, конечно, свой предел этого компромисса. Но когда кто-то произносит слова осуждения, он должен понимать: для театрального деятеля потерянное время — бÓльшая трагедия, чем, например, для писателя. Так мне кажется.

Если же говорить конкретно про ситуацию, в которой я и мои сверстники начинали заниматься театральным искусством… Понимаете, в Москве было очень много начальства, и среди властителей существовали конфликты, используя которые, ты мог добиться своего. Москва позволяла иногда проскочить нелояльному спектаклю — в отличие, скажем, от Ленинграда. Там партийное начальство от культуры было монолитным.

И, кстати, когда после нескольких закрытых моих спектаклей встал вопрос, не пора ли меня уже ликвидировать как режиссера, во всяком случае, запретить мне в Москве что-то делать — меня спас, как это ни странно, Суслов. Он первым зааплодировал после спектакля «Разгром». И вопрос был снят.

Конечно, и у меня случались неизбежные компромиссы, но в основном я действовал по глубокому внутреннему убеждению. И я ни о чем не жалею. Даже о том времени, когда подвергался цензурному преследованию. Эти трудности формировали характер.

Вы недавно взяли в штат режиссера Константина Богомолова…

Покойный Абдулов говорил мне — надо, чтобы в нашем театре произошло нечто, напрямую не связанное с нашими достижениями. Вот желание пригласить Богомолова и возникло из духа противоречия уже сложившимся традициям. И я нисколько не сожалею, что в «Ленкоме» появился режиссер, совершенно на меня не похожий.

А вы не опасаетесь, что тенденция руководить культурой как можно жестче укрепится до такой степени, что мы вновь окажемся в том времени, когда запрещали ваши постановки одну за другой?

Примитивная цензура советского образца осталась в некоторых регионах, где запрещают слишком вольно поставленного «Гамлета» или где вызывает раздражение такое название, как «Иисус Христос — суперзвезда». Но возвращение к цензуре советского типа, мне кажется, не произойдет. Вы знаете, что у «Новой газеты» или у вашего журнала — угроза есть, но удается все-таки высказываться. Вот так, мне кажется, сейчас обстоит и с театром.

Многие политические передачи я смотрю с удивлением. Кроме трагикомической антиамериканской пропаганды особенно меня умиляет, что многие выступающие, включая ведущих, говорят с таким видом и с таким пылом, словно они хоть что-то решают. Они дают советы — «надо сделать вот это и ни в коем случае не делать вон того»! Но вся эта говорильня не имеет никакого отношения к замыслам нашего руководства… А вот тенденция к изоляции, о которой говорят просто беспрестанно, — весьма опасна. Вражда по отношению к Западу сидит в нашем подсознании как химера. И телевидение ее обильно подкармливает.

И когда я читаю экономические сводки и размышления серьезных аналитиков — я вижу, что назрела необходимость очень существенных перемен в нашей стране. Многое надо поменять в нашей политической конструкции, чтобы Россия вышла на достойный уровень духовного и экономического развития.