Отправлено: 18.10.13 15:55. Заголовок: Драматические спектакли (продолжение)

Что смотрим, что хотели бы увидеть?

Начало - здесь: http://www.concord.myqip.ru/?1-5-0-00000000-000-0-0-1402321556

 Отправлено: 08.12.15 04:21. Заголовок: Оля, спасибо за расс..

Оля, спасибо за рассказ! Рада, что вам понравилось! Скрытый текст

Маме - наши запоздалые поздравления!

 Отправлено: 21.01.16 21:59. Заголовок: Народ, что-нибудь сл..

Народ, что-нибудь слышали о спектакле "Мой внук Вениамин" по пьесе Улицкой с Ахеджаковой в главной роли? Женя, Оля, пойдёте?

С одной стороны - это явная антреприза, с другой - Улицкая и Ахеджакова. Думаю...

 Отправлено: 22.01.16 05:20. Заголовок: Юль, я слышала, что ..

Юль, я краем уха слышала, что будет Ахеджакова, но когда узнала, что в начале апреля, даже не стала узнавать, что везут, потому что мы все равно будем в Израиле.

Что касается Улицкой, то мы только что вернулись со встречи с ней в Брандайсе. Очень понравилось.

 Отправлено: 22.01.16 05:53. Заголовок: Везёт вам.... А рас..

Везёт вам.... А рассказать поподробнее... Ну, хоть, где-нибудь. (Было время, какие отзывы писали....)

 Отправлено: 22.01.16 20:59. Заголовок: Юль, вечером постара..

Юль, вечером постараюсь.

 Отправлено: 23.01.16 00:09. Заголовок: Julia pishet Народ, ..

Julia pishet

цитата:

Народ, что-нибудь слышали о спектакле "Мой внук Вениамин" по пьесе Улицкой с Ахеджаковой в главной роли? Женя, Оля, пойдёте?

Я даже об этом не знала, что будет спектакль. Спасибо за информацию.
Опять они к нам в четверг вечером, очень неудобно. Подумаем.

Встреча с Улицкой понравилась. Напишу пару слов в теме.

 Отправлено: 24.01.16 18:28. Заголовок: Вот случайно узнала ..

Вот случайно узнала о моноспектакле "Барышников-Бродский". Но билеты взять не успела. Что-нибудь слышали о спектаклях Барышникова и об этом конкретно?
Написано, что в конце года будет в ВАМ его спектакль «Нижинский». Попытаюсь сходить. Любопытно.

"Памятью смерть поправ"

Михаил Барышников: “Я делаю то, что мне полагается делать”
21 января 2016

Начало января шестнадцатого года пугало теплом – побиты все рекорды. Почки невпопад набухали на деревьях. Птицы сбивались в стаи и не улетали на юг. В Верхнем Манхэттене на круче над Гудзоном зацвел куст роз.

A сегодня - так же, как было двадцать лет назад, ледяной ветер продирал до костей, выглядел вымершим маленький остров и недоуменно поглядывали на нас закутанные бегущие люди. Странная вереница людей тянулась вдоль нескольких кварталов тротуара узкой улочки Бликер в Вест-Вилледж. Люди стояли молча. Только парок дыхания да сигаретный дым поднимался к небу, и примерзала слеза к щеке старого Чеслава Милоша, что прилетел из теплой Калифорнии отдать последнюю почесть другу. Нью-Йорк прощался с Иосифом Бродским. Несколько дней шли и шли люди. Летели со всего света, - близкие и дальние, знакомые и незнакомые, - чтобы поклониться поэту. А внутри – в небольшом зале похоронного дома, где был установлен для прощания гроб, сидели два близких друга, зашибленные утратой Юз Алешковский и Михаил Барышников. Не верится, что минуло двадцать лет.

Сегодня в Манхэттене культурный Центр Барышникова готовится представить спектакль по мотивам произведений русского поэта и американского лауреата Нобелевской премии по литературе Иосифа Бродского. Единственный исполнитель единственной роли – Михаил Барышников. Пьесу «Бродский-Барышников» поставил Алвис Херманис - признанный режиссер Латвии, художественный руководитель Нового Рижского театра . Пьеса - по определению создателей - “эмоциональное путешествие в глубины поэзии”. Михаил Барышников читает стихи и прозу своего многолетнего друга Иосифа Бродского. А режиссер Алвис Херманис воссоздает на сцене внутренний мир Бродского в том виде, в каком он представляется ему. Человеку другого поколения, читателю, выросшему на этих стихах.

Первый показ состоялся осенью минувшего года в Риге. В городе, где прошло детство Михаила Барышникова, и куда легко было добраться на премьеру жителям Москвы и Питера. В России спектакль показан не будет – Барышников не пересекает границу родного отечества. Как не пересек ее и Бродский.

Мы беседуем с Михаилом Барышниковым в его Центре на Манхэттене, где 19 января, в полдень, за десять минут разошлись билеты на все десять спектаклей. Сам спектакль будет показан в марте.

- Что это за спектакль, что нас ожидает?

- Кто его знает, что это за спектакль. Это и не традиционный театр впрямую, но и не какая-то “модерняга” - заумный авангард. Я на сцене один, больше никого нет. Построена большая декорация, которую соорудила прекрасная художница театра Херманиса - декоратор Кристине Юрьяне. Они с режиссером нашли оранжерею времен прекрасной эпохи - может быть, это 19-ый век. Может, она Венская, но такая же могла стоять и в Летнем саду или на Рижском взморье. И не только там. Декорация очень красивая. Немного похожа на старый петербургский лифт, какие бывали в старых домах. Стекляшка такая, или беседка, в которых оркестры играли в Городском саду. Когда холодало, они закрывались стеклом, из них делали оранжерею, зимний сад. Иосифу эта декорация понравилась бы - это я знаю точно. Остальное - не уверен. Вот в эту запущенную оранжерею из ниоткуда входит человек с чемоданчиком. Садится и потихоньку начинает читать. Пытается закурить, но, как часто случается, - нет спичек, и попросить не у кого, так как никого нет. Он начинает тихонечко – словно про себя, потом чуть погромче – вслух, - читать какие-то строчки.

- Кто этот человек?

- Это я, естественно. Но в то же время и некая условная персона по фамилии Барышников. Я прихожу в какое-то пространство, в котором, может быть, я когда-то бывал. А сейчас случайно снова заглянул туда. У меня нет никаких ссылок на конкретное историческое время, хотя заметно, что чемоданчик потёртый. И будильник есть такой странный, старый. Есть материальные вещи-намеки, но они все не впрямую. Спектакль - это не рассказ про мою дружбу с Бродским. Я, скорее, вызываю дух Поэта на разговор. И впрямую, и за кадром.

- Кто автор пьесы, чья идея?

- Идея спектакля мне не принадлежит. Это замысел режиссера Алвиса Херманиса. Сначала я познакомился с его творчеством несколько лет назад, а потом с ним лично. Первым я увидел его спектакль по рассказам Шукшина. В записи, естественно. Он шел в Театре наций у Евгения Миронова. Хороший спектакль. Потом я видел его оперные постановки в Европе, а потом мы встретились в Италии. У него в ту пору была в работе пара проектов, которые не сложились по всяким причинам, и у него была пауза. Он мне позвонил, мы поговорили. В том числе про Иосифа. Алвис знал, что мы с Иосифом были дружны. Он рассказал, как в самом нежном возрасте начал читать Бродского. Как рос на его поэзии. Он родился в Латвии, учился в театральном институте, замечательно говорит и читает по-русски, знает русскую литературу и поэзию получше многих русских. Пару лет прожил в Нью-Йорке. Говорит хорошо по-английски, считает себя гражданином мира, но наряду с этим он латышский националист. Но с трепетным отношением к русской культуре. И с серьезными проблемами с Кремлем. Он открыто выступил против войны с Украиной и его, вроде бы, объявили персоной нон-грата в России, занесли в чёрный список, хотя сейчас и говорят, что никакого списка не было. Алвис много работает по всему миру - оперы ставит в Германии, в Швейцарии. Сейчас с большим скандалом прошла его новая постановка в Театре Бастилии - это вторая сцена Парижской оперы. Кому-то не понравилась его трактовка оперы Берлиоза «Фауст», а многие говорят, что это очень интересная постановка. Херманис - востребованный режиссер, работает много. Но идея поставить Бродского возникла, и мы начали работать. Он меня уговорил. Сразу было определено, что это будет не актерское чтение с эстрады. Мы начали репетировать. Провели несколько дней в разговорах в Италии, потом в Цюрихе, где он делал спектакль. Я к нему приехал, и мы начали, наконец, читать друг другу стихи Иосифа. Читали всё подряд, иногда я читал, иногда он. И начали постепенно отбирать. Отбор был его, и он отметал то, что может быть не очень понятно. У него такой принцип во всех спектаклях: если даже один человек в середине зала не понимает, о чем речь на сцене, - он это убирает. И он оставил очень простые стихи Иосифа. Те, в которых нет сносок и ссылок на греков, на мифологию. То, что можно читать без словаря человеку необразованному. Я сам, например, университетов не заканчивал. И в зале будет всякий народ, и читать надо то, что понятно. Для многих стихи будут идти в переводе. Мостики смысловые выстраивает и перебрасывает Херманис, потому что спектакль идёт причудливо - иногда звучит мой живой голос, иногда - мой голос в записи. Иногда я читаю с листа, иногда наизусть. Но когда я заучивал текст, я заучивал весь спектакль наизусть, и это отняло у меня примерно пол года. Потому что спектакль большой - он идет час тридцать без антракта. Я один на сцене, но, разумеется, текст не звучит непрерывно - там есть движение, есть паузы. И там есть на что смотреть. С нами работает потрясающий художник по свету – Глеб Фильштинский, и свет очень многое решает в спектакле.

- Какая музыка звучит в спектакле?

- Музыки в спектакле нет. Текст идет всухую. Есть только хор кузнечиков. Стрёкот настоящих кузнечиков записан и на компьютере создан такой потусторонний искусственный звук. Он звучит пару раз в спектакле. Нет у нас и хореографа. Мы решили, что хореограф нам не нужен, потому что танца там нет, а есть движение. Движение скорее театральное и интуитивное, а не хореографически закреплённое. Это близко к тому, что я уже делал с Робертом Уилсоном в других спектаклях — в “Старухе” Хармса и в “Письме к человеку” - по дневникам Нижинского. То, что я сейчас играю. Тоже моноспектакль. Уилсон тоже воспротивился приглашать хореографа, поэтому ответственность за сценическое движение целиком взваливается на меня. Но, с другой стороны, это освобождает меня от какой-то внутренней жесткой технической конструкции. Какие-то вещи там закреплены Уилсоном или Херманисом, но там есть каденции, которые интересно делать, потому что от спектакля к спектаклю они по-новому выкристаллизовываются. В двух местах голос принадлежит самому Иосифу, но я не хочу рассказывать. Сами все увидите. Режиссер сам говорит, что получилось нечто неожиданное для него – то, что даже он не подозревал. К чему он стремился, как говорит он сам. Текст, который звучит в спектакле, – неизменный, порядок стихотворений, которые звучат, – неизменный, все закреплено.

- Сколько спектаклей вы уже отыграли?

- В Риге официально было 17 спектаклей, но до выхода к зрителю мы играли целую неделю для своих – для тех, кого Херманис приглашал. Своих артистов, своего театра, каких-то своих приглашенных. Я немного боялся зала. Одно дело, когда ты один в пустом зале. Я никогда не смотрел в зал, но спектакль задуман так, что я живу на сцене сам по себе. Это не артист в традиционном смысле, который выходит на авансцену и обращается к залу. Я сам по себе, а зритель - это человек, который присутствует при каком-то действии. Он присутствует и смотрит несколько со стороны. Поэтому, когда все было готово, Алвис начал приглашать своих людей - чтобы дать мне привыкнуть к зрителю, к дыханию зала. Потому что одно дело, когда ты играешь текст - из прозы легче вывернуться, когда что-то подзабыл или спутал. А с поэзией сложнее. Из песни, как известно, слова не выкинешь. А у меня случаются провалы от волнения. И режиссер придумал разумный успокоительный ход: я всегда могу на сцене открыть книжку. И проверить, так ли написано. Это было один или два раза у меня, когда что-то пропало, и я заглянул, посмотрел, закрыл и заверил, что все написано именно так. Публике почему-то это очень нравится. Наверное, потому что они чувствуют, что это что-то такое, что может случиться с ними. Сама пьеса - это внутренний монолог по задаче. Это нужно смотреть конечно. Я мог бы с удовольствием играть этот спектакль и в пустом зале. И поэтому это действительно волнующая такая струнка, когда я действительно помню живого Иосифа, читающего эти стихи, да ещё его живой голос есть там на таком магнитофоне с бобинами. И есть такой момент, когда его голос включаетсяѕОчень острый момент. Странным образом возникает тоска по ушедшему. Неожиданно возникает Нью-Йорк, хотя декорация это совершенно не передает. Мы сталкивались везде - иногда путешествовали по Европе, сталкивались во Флориде, в Лондоне и в Париже, но тон наших бесед – это был нью-йоркский тон. Улочка Мортон- стрит, выход на Гудзон, или под Бруклинским мостом. Это те места, где мы бродили - Чайна таун, мост Манхэттена. Как это возникает – я не знаю. Может быть дело в определённой манере чтения. Но режиссёр отбирал интонации очень кропотливо. И мы долго искали тон и темп. Темпоритм речи очень важен, так как во время спектакля идёт синхронный перевод. И строки титров включены в декорацию – они бегут перед глазами зрителя. Мы ведь будем играть на иврите в Израиле, на итальянском в Италии. Шёл перевод в Латвии. Будет он и в Нью-Йорке, и в Англии. Мы пригласили очень хороших переводчиков. На английский переводит Джейми Гамбрелл - одна из талантливых учениц Иосифа, его студенток семидесятых годов. В Израиле это Яков Лах. Те, кто способен оценить его работу, считают, что он самый лучший переводчик на хибру. Говорят, он потрясающе перевел «Стансы к Августе». Талантливый латышский поэт Карлис Вердинс работал в Риге. Это не поэтический перевод, а подстрочник. Так сделано по настоянию режиссёра - он говорил с каждым переводчиком впрямую. Плюс - изобразительно очень красиво: титры плывут по верху декорации - строчка за строчкой. Я намеренно читаю довольно медленно, чтобы зритель успевал читать перевод. Получилось так, что все латыши, которые не говорят по-русски, проникались пониманием того, о чем речь. Примерно так: Заглянем в лицо трагедии. Увидим ее морщины, ее горбоносый профиль, подбородок мужчины. Услышим ее контральто с нотками чертовщины: хриплая ария следствия громче, чем писк причины. Здравствуй, трагедия! Давно тебя не видали...

Конечно, в Латвии и в Израиле многие зрители говорят по-русски. В Нью-Йорке таких понимающих тоже будет большинство, но будет и много американцев, для которых Иосиф - их поэт, их Нобелевский лауреат. Он был очень известен здесь. Правда, все равно – одно дело, играть на языке поэта, и совсем другое, когда идет работа с переводом. Но в спектакле много визуального - там есть, на что посмотреть, а не только на кого. Потому что многое придумано режиссёром довольно лихо. А я старался не испортить.

- Барышников рассказывает о Бродском, и мы должны на сцене видеть одного Бродского? Где в этой истории партия Барышникова?

- Как говорил Иосиф – «ваша милость»ѕ Моя милость находится где-то сбоку-припеку. Я только трансмиттер, полупроводник. Мы старались - Алвис и я - приблизить это почти к прозе. Некоторые стихотворения Иосифа, которые являются да-стихами, но просятся звучать на размер вальса или какой-то другой музыкальной формы, а некоторые звучат просто как голоса, я читаю немного медленнееѕ Иосиф это читал совершенно по-другому. Он говорил мне: «Мышь, сядь сюда, я хочу услышать от другого, - как это звучит». И просил меня прочесть ему. Он очень редко просил меня читать наизусть что-нибудь. Что угодно – что я помню из Мандельштама, Пушкина или Пастернака. И говорил: «Мышь, ты знаешь, мне нравится. Приятно удивлён». Вообще он не любил, когда его читали вслух. Он вообще считал, что в нормальное цивильное время поэты должны сами читать свои стихи на поэтических сборищах, турнирах.

Именно так я услышал его первый раз живьём. Это было в ВТО - в Доме актёра - на Невском. Приехали поэты той поры - Евгений Рейн, Анатолий Найман, Кушнер. Гена Шмаков вел вечер. Кто-то ещё был. Он читал “Большую элегию Джону Донну” - свой перевод Донна, - и ещё что-то. Тогда он только вернулся после ссылки. И, помню, потом мы спускаемся по лестнице вниз, он мнет сигарету в руках, а там внизу был ресторан, и кто-то из его окружения, говорит ему: «Иосиф, может мы здесь перекусим - в ресторане ВТО?» Он так быстро обернулся и сдавленным шепотом сказал: «Ты что, с ума сошёл?» Дескать, как ты мог вообще такое сказать? У меня мурашки по коже пошли, - ТАК он это сказал. Хотя сказал не мне, а кому-то другому. Я подумал: “вот это человек!” Но вздрогнул тогда.

Благосклонно он относился к Серёже Юрскому, но вообще не любил чтение актёров. Его оно бесило. К Серёже он просто по-человечески хорошо относился, они даже вдвоём были на крестинах моего сына 26 лет назад. Серёжа тогда случайно был в Нью-Йорке в это самое времяѕ У Иосифа вообще отношение к театру было такоеѕ Хотя он и написал две пьесы – «Мрамор» и «Демократия», но он мне клялся, что это пьесы не для того, чтобы их ставили на сцене. Хотя, когда «Демократию» поставили, он даже поехал на премьеру. Помните, эта известная фотография, где они идут вдвоём с Марией голова к голове? Иосиф с очками в руке. Она всем очень нравится. Это я их снял в то время, когда шла работа над “Демократией”...

Иосиф говорил, что пишет пьесы не для того чтобы их ставили, а для того, чтобы читали. Что пьеса - это просто другая форма записи. Он искренне считал, что Шекспир писал не для театра, а для себя все свои трагедии. Думаю, такое несколько скептическое отношение таких людей, как Ахматова, Мандельштам, всей той группы, к театру, к которому они не имели отношения ни рукой, ни ногой, - передалось ему. Они привили ему это же отношение. Есть парафраз на тему того, что сказала Ахматова о героях Чехова, - что они живут так, что не подразумевают существование железной дороги. Что-то такое по смыслу, я дословно не помню. Иосиф с удовольствием и со смаком рассказывал, что сколько его ни тянули в театр, он всегда уходил с первого отделения. Он даже убежал с Гамлета через несколько минут, со знаменитой постановки Любимова. Но до конца сидел и даже пришел за кулисы, когда Лев Додин привез в Америку своих студентов. Они были в Бруклинской академии. Иосиф досидел, и его попросили зайти. И он сказал: они такие молоденькие - эти мальчики, мне просто было их жалко. Сейчас они выросли, стали актёрами известного Малого драматического театра, но до сих пор помнят эту встречу, потому что для них это было чудо.

- Молодежь театральную пожалел, а Высоцкого не пожалел?

- Пожалел, но потом. Это было в разное время - Иосиф ушел со спектакля на Таганке в Москве. А годы спустя, когда Володя с Мариной останавливались у нас, Высоцкий столкнулся у меня в квартире с Иосифом. Володя боготворил Иосифа. И они несколько раз встречались у меня. Иосиф сказал Высоцкому, что вы - замечательный поэт. И я видел, что у Володи были слезы на глазах. Потом уже в других разговорах, Иосиф, конечно, добавил какие-то другие вещи и сказал честно о том, что ему не нравится тоже, но высокая оценка осталась. Иосиф говорил ему: “Пишите, как вы чувствуете”. И это было главным.

- Вы предполагали, что у вас будет вторая жизнь - драматического актера?

- Нет, меня подтолкнул Роман Поланский, он заставил меня поверить в себя. Если бы я его не увидел на сцене, этого не случилось бы. Роман играл в спектакле “Метаморфозы” Кафки в постановке Стивена Беркова. Это известный английский драматург, актёр и режиссёр. Роман играл это долго в Париже, и я ходил несколько раз на спектакль. Мы дружили, и до сих пор дружим с Романом, и однажды за ужином я сказал ему: “Как тебе повезло - какая хорошая роль. И ты её потрясающе сделал”. И он ответил: “Ты сам можешь это спокойно сыграть”. И добавил, что он эту вещь делал на французском, а мне нужно сделать это на английском и сыграть на Бродвее. Он представил меня известному шведскому продюсеру - это был Ларс Шмидт, последний муж Ингрид Бергман, и так начался разговор, который кончился постановкой “Метаморфоз”.

Конечно, я поначалу чувствовал себя бледной копией Поланского, потому что он-то актёр с раннего детства, а я нет. Но замысел все-таки запал мне в душу, куда-то под кожу, и роль мне понравилась. Конечно, я страдал от того, что заговорил на сцене - я ненавидел свой голос, и свой акцент, но все равно играл “Метаморфозы” несколько месяцев подряд на Бродвее. А ведь это было время, когда я ещё танцевал в полную ногу. Но, видимо, уже ощущал, что мне чего-то не хватает. Я пошёл учиться, начал работать, начал серьезно посмотреть работы других актеров, которых я уважал всерьез. У меня были два-три педагога. Очень хороших. Я до сих пор иногда работаю с ними. Поэтому это было не что-то такое, чем я занимался в перерыве между моими танцами. Я искал, что я готов сыграть. Были разные замыслы, разные взаимоотношения с режиссёрами, разные отзывы - что-то получше, что-то похуже, но с каждым разом, с каждой новой постановкой, я набирался какой-то уверенности. И последние три спектакля я, наконец, почувствовал, что всё сложилось. Эти спектакли для меня особые. Они лежат несколько в стороне от традиционного театра. Спектакли “В Париже” Крымова и “Человек в футляре” - они скорее традиционные, чем новаторские, а вот Уилсон - это все совершенно другое. Его голос, его роспись - автограф, - это авангард, это в стороне от традиционного театра. Я ещё работаю с ним, еще не ушел с той сцены, но уже нашел другую сцену - с Херманисом. Потому что мне это интересно. И сейчас у меня есть ещё пара проектов, которые в том же стиле, даже написаны для меня, под меня. И пока я играю этот спектакль, я уже подумываю какой будет следующим. Может быть на будущий год я буду готовить что-то новое, потому что когда я заканчиваю работу над чем-то одним, у меня сразу появляется зуд, и я начинаю искать, куда бы броситься, в какую новую степь. И когда мне посчастливилось, повезло и обнаружилось, что какие-то новые двери для меня открыты или слегка приоткрыты, мне хочется непременно найти ключи к ним. Мне просто так интереснее жить.

- Что получилось по жанру - драма, трагедия?

- Я не знаю. Как говорит Херманис, получилось то, что он задумал. Может быть несколько другой формы. Потому что это что-то довольно необычное, не самая весёлая история. Какой жанр - не знаю. Это, скорее, рассказ о жизни Иосифа в какой-то мере. Может быть, и о моей. Хотя, если думать о жизни, то можно впасть в отчаяние, а у меня последние месяцы до премьеры не было ни отчаяния, ни депрессии. Наоборот - я почувствовал, что я могу дышать несколько глубже. И что я делаю то, что мне полагается делать.

- До этого спектакля, доводилось ли вам читать вслух Бродского кому-то?

- Нет, никогда. Только пару раз ему самому, когда он просил меня “Мышь, прочти вот это, я хочу услышать другой голос”. Когда у него случалось что-то новое. А так... Иногда я читаю себе - как другие люди поют в ванне под душем: самому себе, когда я один и никто не слышит. Но я не заучивал ничего наизусть со школьного возраста, когда нам задавали “Евгения Онегина”: “Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог“... Как и другие стихи в младших классах. Потом была только проза - в театре. Хотя я очень хорошо помнил многие русские песни, которые пела моя мама. С детства помнил “Калина красная, калина вызрела”, какие-то довоенные. Потом появился Галич, Окуджава, позже добавился Володя Высоцкий, особенно когда мы с ним сдружились. Наверное, три четверти его репертуара я знал наизусть. Даже немного сам играл на гитаре, когда мы с ним общались в Париже и в Нью-Йорке. Мы с Володей несколько раз пели под гитару в два голоса...

- Какова судьба спектакля, что с ним дальше будет?

- Пока планируем пару недель показать спектакль здесь в марте. В мае снова будет несколько спектаклей в Риге. В графике у меня сейчас Нижинский, которого я буду играть в Европе целое лето – это Мадрид, Монте-Карло, Лион, Париж. В конце шестнадцатого года он будет показан в Бруклинской академии, а потом - Калифорния - Беркли и Лос-Анджелес. А дальше видно будет.

Американская премьера спектакля “Бродский-Барышников” состоится в марте.

Вглядимся в лицо М.Барышникова, когда он “заглянет в лицо трагедии”. И увидим трагедию утраты. Барышников читает Бродскому двадцать лет спустя, даруя поэту вторую жизнь, памятью смерть поправ.

 Отправлено: 25.01.16 03:31. Заголовок: Интересная статья, Ю..

Интересная статья, Юля, спасибо! Расскажите потом впечатления от Нижинского.

 Отправлено: 25.01.16 05:49. Заголовок: Это когда еще будет,..

Это когда еще будет, надо следить на сайте ВАМ, билеты продаются очень быстро.

 Отправлено: 29.02.16 05:27. Заголовок: Какие, однако, бурны..

Какие, однако, бурные страсти воскипели в Екатеринбурге из-за того, что вместо Маковецкого на сцену вышел Гуськов! Прямо по Рязанову: "Как Гуськов? Почему Гуськов?"

У нас в Бостоне летом 2014 года тоже был объявлен Маковецкий, а участвовал в спектакле Гуськов. И играл ве-ли-ко-лепно! Хотя, конечно, народ ждал Маковецкого, и я в том числе. Кстати, до этого я видела Маковецкого в современниковском "Пигмалионе", хотя мечтала, конечно, увидеть в роли профессора Хиггинса Гафта. Ну, вот такая планида... Но, видно, в Екатеринбурге публика более избалованная, чем в Бостоне. У нас никто не возмущался, приняли, как данность. А после спектакле радовались, потому что не ожидали, что Гуськов так потрясающе сыграет постаревшего Онегина.

«Почему Гуськов?!»

Гастроли Театра Вахтангова в Екатеринбурге обернулись нелепым конфликтом


Анна Тимина, Александр Кремнев

Спектакль Римаса Туминаса «Евгений Онегин», с триумфом объездивший половину мира, вызвал весьма неожиданную реакцию во время гастролей в Екатеринбурге (проходили с 17 по 20 февраля). Вскоре после завершения гастролей в одной из федеральных газет вышла публикация с подзаголовком «Почему столичные театры разочаровывают провинциалов». Материал собрал несколько тысяч перепостов в соцсетях и, соответственно, вызвал горячие споры.

Основной претензией екатеринбургского автора (Мария Порошина) является то, что она за восемь тысяч рублей приобрела билет на спектакль с участием Сергея Маковецкого, однако вместо него Онегина играл Алексей Гуськов, участвующий в другом составе.

«Обязательные кривляния»

Дело в том, что театр привез на гастроли два равноценных состава исполнителей, однако 18 февраля перед началом спектакля Сергей Маковецкий заболел (как выяснил «Театрал», у актера поднялось давление 180 на 100, прибывший наряд «скорой помощи» строго запретил при таком самочувствии выходить на сцену). Дирекция Театра Вахтангова не стала сообщать о замене исполнителя, и когда открылся занавес, публика увидела на сцене Алексея Гуськова.

Мария Порошина описала реакцию зрителей:
«– Гуськов?! – ахнула в едином порыве как минимум половина женской половины зала (это я на глазок, конечно). – Почему Гуськов?! А Маковецкий?! Мне обещали Маковецкого, я спрашивала… А вам? И вам тоже? Безобразие!
– Гуськов – тоже хорошо, – оживилась мужская половина. – Гуськов даже лучше. Он в этом играл, как его..?»

Вскоре этот «неожиданный поворот» стал обсуждаться в блогосфере, обрастать недовольством.

Так, например, директор филиала «Российской газеты» в Екатеринбурге Сергей Салыгин решил, что театр и вовсе обманул его дважды. На своей странице в «Фейсбуке» он написал: «Было огромное желание послушать А.С. Пушкина в исполнении С. Маковецкого. Обманут был дважды. Маковецкого не было <…> Но главное, это был не Пушкин, а надерганные из него цитаты, не игра актеров, а самовыражение режиссера. Часто примитивное и пошлое», – цитирует его слова и приводит скриншот информационное агентство Ura.ru (позже Салыгин свой пост удалил).

Свою точку зрения Сергей Салыгин аргументировал следующим образом: «Но зал хлопал и смеялся, когда зайчик поднимал ножку, простите, делал свое дело и загребал на сцене сделанное. Или по дороге в Москву Татьяны Лариной, девочки ходят налево, мальчики – направо. А поздравления Татьяны с днем рождения – с обязательными кривляниями поздравляющих. Это такие режиссерские находки (!!!). <…> Думаю, что даже С. Маковецкий этот спектакль не вытащил бы».

«Полуобразованное мещанское сознание»

В приведенных откликах отразился целый ряд проблем, характерных для взаимоотношения столичного театра и провинции. В их числе – избалованность антрепризой (публика по привычке идет на громкие имена, а не на художественное произведение), неготовность к восприятию современного режиссерского театра и, наконец, ожидание яркого праздника – «за такие деньги».

Неспроста Мария Порошина пишет: «Праздника хотела, эмоций, чуда, дорогого подарка, чтоб радостная память на долгие годы. А получила – приемы, ассоциации, находки, новаторство и эпатаж. Ни Пушкина, ни Онегина, ни даже Маковецкого».

Этот материал, кстати, уровнем своей аргументации вызвал удивление ректора Уральского Гуманитарного университета Льва Закса, также посетившего вахтанговские гастроли. На публикацию известный в Екатеринбурге профессор, доктор философских наук, отреагировал так:

– Если спектакль Туминаса вызвал противоречивые чувства, согласие вместе с вопросами и желанием поспорить, то статья Порошиной вызывает однозначное изумление и отвращение, – говорит он. – Вот оно, современное полуобразованное мещанское сознание, еще помнящее, что искусство – это «о прекрасном», но уже меряющее его ценностями брачного сетевого поведения, критериями рыночной попсы. И, главное, суммой, уплаченной за билет (в этом аспекте автора статьи искренне жалко: в обувном она бы получила деньги обратно, а тут – пропало). Это сознание (страшно сказать, принадлежащее театральному критику!) не способно на со-творчество и какое-либо вдумчивое со-размышление, но зато уже освоившее амплуа потребителя и его «права», беззастенчиво требующее: продавец-театр-режиссер должен, обязан... Предупреждать надо, что будет не как в сериалах... И своевременно писать негативные рецензии, чтобы деньги зря не пропадали...

«Чтобы не отменять спектакль…»

«Театрал» позвонил директору Театра Вахтангова Кириллу Кроку и узнал, почему все же администрация решила не предупреждать зрителей о вынужденной замене артиста.

– Чтобы избежать кривотолков, расскажу по порядку, как все произошло, – говорит директор. – За несколько часов до спектакля Сергей Маковецкий позвонил мне и сказал, что плохо себя чувствует, пожаловался на головокружение и попросил вызвать врача. Через сотрудников отеля мы вызвали ему скорую помощь.

До самого последнего момента оставалась надежда на то, что Сергей Васильевич все-таки выйдет на сцену. Врач дежурил беспрерывно, однако перед самым спектаклем (когда публика уже заходила в зал), врач в очередной раз измерил давление и настоял на постельном режиме.

Учитывая то, что у нас есть два исполнителя главной роли, а зрители приобретали билеты не на творческий вечер Маковецкого, а на постановку Римаса Туминаса «Евгений Онегин», отменять спектакль мы не стали. Но и объявлять о замене было бы нелепо. Театр обязан предупреждать зрителей только лишь в случае замены самого спектакля (то есть художественного произведения, на которое были проданы билеты). В афише был объявлен «Евгений Онегин», его публика и увидела.

Кроме того, ни дирекция Театра Вахтангова, ни Римас Туминас, ни столичные и зарубежные критики, которые на протяжении вот уже нескольких лет внимательно следят за жизнью нашего коллектива, ни разу не оценивали эту постановку по мастерству главного исполнителя. Спектакль с участием Гуськова и спектакль с Маковецким – это два равноценных спектакля. Мы не делим их на «первый» и «второй» сорт. И потому никакого обмана, желания ввести в заблуждение с нашей стороны и быть не могло. Напротив, Алексей Гуськов спас театр в тот вечер. Кстати, в этом убедились и сами зрители: «Евгений Онегин» прошел с успехом, зал аплодировал стоя, мы получили множество откликов, включая личную благодарность губернатора.

На вопрос «Театрала», имеет ли право зритель обменять билет, если все-таки он «пришел на Маковецкого», а увидел Гуськова, Кирилл Крок ответил:

– В антракте к администраторам действительно обратилось несколько человек с вопросом: мол, почему нет Маковецкого? Этим зрителям не только объяснили причину, но и предложили по тем же самым билетам прийти на спектакль повторно 20 числа. Мы обещали найти для них места бесплатно – например, поставить в зале дополнительные стулья. Об этой возможности мы сообщали людям и на выходе из театра. Но, кстати, предложением воспользовались всего четыре человека.

«В этот раз было что-то невероятное»

От подобных конфликтов, от нежелания понимать живую природу театра (искусство «здесь и сейчас») не застрахован, кстати, ни один коллектив.

В 2005 году во время гастролей БДТ в Ростове-на-Дону одна из зрительниц прямо во время спектакля «Борис Годунов» крикнула на весь зал: «Ну, сходили в театр, спасибо!» На сцене возникло замешательство. Из другого конца зала послышался мужской голос: «Не слышно. Играйте громче!» Однако «громче играть» на сцене Ростовского театра драмы имени Горького невозможно: в зале неважная акустика. В антракте администраторы предложили зрителям дальних рядов пересесть поближе к сцене – на приставные стулья. Но все же нашлись зрители, которые требовали вернуть им деньги за билет.

Вряд ли есть в России театры, которые аналогичные конфликты обошли стороной. На гастролях Театра Моссовета в спектакле с участием Александра Домогарова недовольный голос из партера крикнул: «Эх, Ту-рец-кий!» Зритель был разочарован тем, что актер появился на сцене в роли классического репертуара, а не в образе своего героя из нашумевшего сериала «Марш Турецкого».

Реакция публики не поддается анализу и прогнозам. Мхатовцы любят рассказывать историю о том, как из-за болезни одного знаменитого артиста МХТ имени Чехова не мог показать на гастролях объявленный спектакль. Тогда, спасая положение, из Москвы вылетели Олег Табаков, Марина Зудина и Виталий Егоров, чтобы взамен сыграть спектакль «Сублимация любви». Зрителям была предложена альтернатива: посмотреть «Сублимацию…», либо сдать билеты. К удивлению администраторов, билеты не сдал ни один человек.

Кстати, подобная история была и с туминасовским «Евгением Онегиным», когда два года назад спектакль гастролировал в США. В Москве он шел с участием Сергея Маковецкого, Юлии Борисовой и Галины Коноваловой. Для американских гастролей подготовили новый (равноценный) состав – с Алексеем Гуськовым, Ириной Купченко и Еленой Сотниковой. Билеты не сдал ни один человек, хотя русскоязычная публика в США Борисову и Маковецкого любит не меньше, чем екатеринбуржцы.

– Я бы не стал беспокоиться из-за нелепого конфликта, – сказал «Театралу» Кирилл Заякин, директор гастрольного агентства «Премиум» (Екатеринбург). – Мы организуем много гастролей и всегда получаем обратную связь от зрителей. Обычно все ограничивается несколькими сообщениями в соцсетях и парой звонков. Но в этот раз было что-то невероятное – после каждого спектакля вахтанговцев в Екатеринбурге мы получали десятки комментариев. Я уверен, что подавляющее большинство из тех трех тысяч зрителей, что были на спектаклях, вышло из зала под большим впечатлением. Гастроли завершились неделю назад, а восторженные зрители до сих пор звонят нам в офис и просят возить подобные проекты почаще.

Кстати, как выяснил «Театрал», гастроли носили коммерческий характер: все расходы (включая проезд, проживание, перевозку декораций, аренду зала, рекламу, печать билетов, оплату гонораров и суточных) несло агентство «Премиум». Этим объясняется то, что стоимость билетов в партер на порядок отличалась от московских цен.

– Финансовые риски оказались оправданы, – подтверждает Кирилл Заякин, – и подобную практику можно было бы продолжать, если бы вахтанговцы, несмотря ни на что, согласились бы вновь приехать в наш город.

 Отправлено: 29.02.16 17:55. Заголовок: Забавно :sm38: Но б..

Забавно Но бедным артистам-то каково? Хотя и зрителей тоже понять можно - они считают себя обманутыми, мол, провинция все скушает. И билет за 8 тысяч в провинции не то же самое, что в Москве за эти же деньги.

Я тут посмотрела пару выпусков "Белой студии" - помните, такая Дарья Спиридонова ведет? Может быть, кто-то смотрит ее регулярно, но мой опыт ограничивался только передачей с Домогаровым, которую мы все когда-то смотрели и обсуждали, и которая мне, если честно, не понравилась, и я, кажется, об этом написала (но сейчас уже не помню. Или же написала что-то такое "политкорректное"). Как-то Дарье не удалось разговорить нашего "красавца" и сама она, по-моему, честно протомилась до конца передачи. А тут мне попались две очень интересные беседы с Данилой Козловским - такой серьезный вдумчивый разговор о театральных ролях, о книгах, о детстве, о творчестве вообще, причем, и Дарья проявила себя человеком очень сведущим, грамотным, заинтересованным личностью своего героя - видно, что между ними возникла симпатия, открытость, доверительность. Рассуждали о театральных работах Данилы у Додина, в одной передаче (2013 года) он только говорил, что мечтает сыграть Лопахина, а в другой (2015) он его уже сыграл. Помимо Лопахина говорили о Болконском, Гетсби, проводили параллели, в общем, это был не вопрос-ответ в стиле "да-нет", а очень интересный задушевный разговор. С удивлением узнала, что Козловский еще и поет, и не где-нибудь, а на новой сцене Большого Театра у него был концерт, вернее, представление с исполнением песен Синатры и золотых американских хитов 50-х годов. Очень хочу теперь посмотреть беседу с Ширвиндтом и еще наметила себе парочку интересующих кандидатов. Странно, что у нее в гостях всегда только мужчины, ни одной женщины-актрисы нет (а я бы с удовольствием послушала Гусеву, Пересильд, Аронову).

 Отправлено: 29.02.16 21:14. Заголовок: Элен пишет: Очень хо..

Элен пишет:

цитата:

Очень хочу теперь посмотреть беседу с Ширвиндтом и еще наметила себе парочку интересующих кандидатов. Странно, что у нее в гостях всегда только мужчины, ни одной женщины-актрисы нет (а я бы с удовольствием послушала Гусеву, Пересильд, Аронову).

Как раз с Ширвиндтом "Белая студия" не произвела нинкакого впечатления, а вот с Файнсом очень даже.
А женщин обычно много бывает в "На ночь глядя" с Берманом и Жандаревым: и Пересильд и другие. Аронова была у Меньшовой в "Наедине со всеми" - по-моему посмотреть можно. А Гусева и Пересильд еще были на Культуре в передаче "Главная роль" с Юлианом Макаровым.


А вот и первые весточки с премьеры Кончаловского "Вишневый сад"
Рецензия Марины Райкиной в МК. Интересно когда к нам начнут вывозить?

"Кончаловский не покусился на Чехова
Юлия Высоцкая в «Вишневом саде» сыграла будущее

Андрон Кончаловский завершил свою чеховскую трилогию в театре. Последней точкой стал «Вишневый сад» — последняя пьеса Чехова. Комедия в четырех действиях и двух театральных актах оказалась весьма пуританской и изысканной. С подробностями — обозреватель «МК».

Никита Михалков все-таки успел на премьеру к брату, но только ко второму акту и потому не смог насладиться красотой и легкостью первого. И потому, наверное, удивился финалу: Фирс в заколоченном господском доме, вопреки первоисточнику, оказался не один. Хотя этот «не один», а точнее, «не одна» появилась именно в первом акте. Кончаловский других вольностей себе не позволил в трактовке сюжета, характеров и взаимоотношений героев. Хотя самая первая сцена намекала на фривольности: в ожидании господ Дуняша (Александра Кузенкина) моет пол руками, нагло выставляя перед Лопахиным (Виталий Кищенко) аппетитный зад. И так повернется девица, и эдак — ноль внимания. Лишь в конце сцены, у зеркала, поправляя шейный платок, он так хлопнет ее по заду, что станут понятны их «закадровые» отношения. Но публика этого не видела и не увидит за все время сценического действия.

Один хлопок по заду, один поцелуй за весь спектакль — такое сегодня в искусстве, особенно театральном, представить сложно, и тем не менее… На другом сосредоточил свое внимание постановщик Кончаловский. Он попытался объемно посмотреть на Чехова и его последнюю в жизни работу. В театральных условиях желаемой объемности он добивается нарочито простыми, не кинематографическими средствами.

В каждом из актов опускается экран, по которому, как по бумаге, скрипя, бежит перо Антона Павловича — больного, по сути умирающего — и пишет разным своим корреспондентам (жене, художнику Коровину и другим), как продвигается пьеса, про кровохарканье, что мучает его во время написания комедии, про смерть, которая, в сущности, простая вещь… И эти простые рукописные, не высокотехнологичные комментарии действуют сильнее любых высоких технологий. Думаешь: какие силы были у умирающего человека, чтобы писать именно комедию? И почему комедию? Умирающий больше понимает в смерти?..

А на сцене, за поднявшимся экраном, открывается такая же простота, как на бумаге. Столик, шкафик, диван красного дерева эпохи царя Александра, стулья, высокое зеркало поодаль на фоне хорошо подсвеченного белого задника (отличная работа художника Сандро Сусси) смотрятся как экспонаты в музее. Готовая картинка усадебного быта помещичьей семьи начала прошлого века. А вот и господа из самого Парижа, которых ждали, намывая пол. Хрестоматийные, знакомые до боли, ну просто как родственники каждому более-менее грамотному россиянину: Раневская (Юлия Высоцкая), помещица, две ее дочки — трудяга Варя (Галина Боб) и стрекоза Аня (Юлия Хлынина). Дядя их, Леонид Андреевич (Александр Домогаров), гувернантка Шарлотта Ивановна (Лариса Кузнецова) со своими фокусами в прямом и переносном смысле да Яша (Владислав Боковин), лакейская наглая рожа. По авансцене на полусогнутых проходит Фирс (Антон Аносов), шамкая отвисшей челюстью. Не говоря уже о местных обитателях — старые знакомцы.

И текст, знакомый до боли, произносят: про торги, про Париж и телеграммы оттуда от негодяя, обобравшего Раневскую, а также про желтого в угол и что-то там в середину. Кончаловский каким-то невидимым образом так организовал жизнь этих людей из прошлого, что она магнетична, притягивает внимание. Хотя где они уже и где мы теперь?..

Конечно, тут вопрос — в умении работать с актерами, которые создают эту необъяснимую магнетичность, независимо от объема роли. Вот, скажем, Епиходов — не человек, а нелепая функция — у Александра Бобровского смешон не комедийными красками, а напыщенностью, которую так удачно подчеркивает грим: залихватские маленькие усики, несоразмерные с его крупной фигурой.

Гаев — пожалуй, лучшая роль Александра Домогарова, отработавшего у Кончаловского во всей трилогии. Внешне почему-то схож с артистом Качаловым (пенсне, мягкие манеры), но характер создан удивительно тонко, вальяжно и неспешно — как, собственно, и живет его персонаж. И верная интонация найдена (барская, нараспев), и жест. В этой роли для любого артиста есть свои нелюбимые подводные камни, умение обойти которые только подтверждает класс артиста. Таким камнем является монолог Гаева в первом акте, обращенный к шкафу: «О, многоуважаемый шкаф…» У Кончаловского Гаев произносит его, раскинув руки по спинке дивана и запрокинув голову, — это выглядит органично и смешно.

Роль Ани также невыигрышна — своей неестественной чистотой, пафосными текстами про новую жизнь… Юлия Хлынина, которая очень активно набирает очки в театре, замечательно справляется с этой ролью. Чего стоит одна сцена с Петей Трофимовым (Евгений Ратьков), который живописует перед девушкой прелести новой жизни.

— Смотрите, покойная мама идет по саду, — вдруг говорит Раневская. Фигура в белом, под белым же кружевным зонтиком проходит по заднику. Не посмотрев, не оглянувшись. Второй раз она появится на качелях — и тоже вполоборота, лица не видно. Она же окажется за столиком, накрытым к вечернему чаю, напротив Фирса в заколоченном доме. Метафора не только невозвратного, забытого, но и наглухо заколоченного прошлого — всех и все забыли. «Эх вы, недотепы…»

И, наконец, Юлия Высоцкая в роли Раневской. В роскошном светлом парике, красивом платье (удачно стилизованные костюмы Тамары Эшбы). Нервическая особа с первого своего появления: пахитоска в руке дрожит, слушает вполуха, формальна в отношениях и озабочена чем-то, но явно не продажей родового гнезда. Удивительно, но в ее игре мало настоящего, да и ей самой оно малоинтересно, здесь больше будущего. И, что удивительно, будущее это сыграно Высоцкой так умело и четко — ну, уедет в Париж, проживет там деньги от ярославской бабушки и своих дочерей, которые ей не очень-то интересны. Даже сын Гриша, который утонул здесь, тоже для нее досадный факт биографии, досаду которого она гримирует пафосным театральным криком: «Гриша, мальчик мой!..»

На роль Ермолая Лопахина приглашен ведущий актер Волковского театра из Ярославля Виталий Кищенко. Его образ, впрочем, как и все остальные, не тронут новейшими прочтениями (например, Ермолай Алексеевич не вступает в интимную связь с Раневской или не получает диплом Гарварда). Напротив, образец дельного человека в России, в финале ставшего тем, кем и был, — мужик мужиком.

В общем, извечный спор между традиционалистами и радикалами, обострившийся в последнее время до необычайности, Кончаловский разрешил просто — высокое качество, господа."

Марина Райкина

 Отправлено: 29.02.16 22:39. Заголовок: Olga пишет: Как раз..

Olga пишет:

цитата:

Как раз с Ширвиндтом "Белая студия" не произвела нинкакого впечатления, а вот с Файнсом очень даже. А женщин обычно много бывает в "На ночь глядя" с Берманом и Жандаревым: и Пересильд и другие. Аронова была у Меньшовой в "Наедине со всеми" - по-моему посмотреть можно. А Гусева и Пересильд еще были на Культуре в передаче "Главная роль" с Юлианом Макаровым.

Да, я это все видела. С Файнсом посмотрю. Интересно, почему не произвела с Ширвиндтом. . Стушевалась перед масштабом личности? Так у нее и другие бывают не меньше. Но да, бывает, что-то не сложилось.

Интересная рецензия, спасибо.

 Отправлено: 01.03.16 21:21. Заголовок: Женя, спасибо за ст..

Женя, спасибо за статью!
Глянула на заголовок, и так обидно стало за Алексея Гуськова, потом прочла и успокоилась.
Меня бы в этот зал

 Отправлено: 01.03.16 21:31. Заголовок: Оля, спасибо за реце..

Оля, спасибо за рецензию, интересно!
Так захотелось посмотреть спектакль, надеюсь, его запишут.

Кстати "Белая студия" с Кончаловским, очень мне понравилась, помнится мы тоже обсуждали на старом форуме.
А Файнс и в гостях у Ивана Урганта был замечателен, хотя иностранцам обычно тяжело воспринимать наш юмор, да что там иностранцы, за Ваней и наши звёзды не поспевают .

 Отправлено: 01.03.16 23:00. Заголовок: Tori пишет: Кстати ..

Tori пишет:

цитата:

Кстати "Белая студия" с Кончаловским, очень мне понравилась, помнится мы тоже обсуждали на старом форуме.

Да? Вот хоть убейте, что называется. . Но можно и его посмотреть, почему бы нет.

Tori пишет:

цитата:

А Файнс и в гостях у Ивана Урганта был замечателен, хотя иностранцам обычно тяжело воспринимать наш юмор, да что там иностранцы, за Ваней и наши звёзды не поспевают .

Это точно. Наш Ваня за словом в карман не лезет. Почему-то вспомнилось, как Делон у него одеколон выпил - Ваня рассказал ему про дурацкую песенку "Помпилиусов". Накапал в кофе и выпил . Но мы отклонились от театральной темы. .

 Отправлено: 05.03.16 19:21. Заголовок: Мы вчера посмотрели ..

Мы вчера посмотрели спектакль "Три сестры". Петербургский Малый драматический театр. Режиссер - Лев Додин, увенчанный всеми мыслимыми театральными премиями. Главное положительное впечатление - Ксения Раппопорт. Тем более, что я думала, что она уже не играет Машу. Так что получился приятный сюрприз.

А про остальные впечатления напишу завтра, после того, как Оля посмотрит.

 Отправлено: 06.03.16 20:51. Заголовок: Абсолютно согласна, ..

Абсолютно согласна, что Ксения Раппопорт была наилучшим приятным сюрпризом.
Независимо от пьесы и роли на нее было здорово смотреть всегда, просто как на модель прекрасной женщины, хороша всем: пышной копной волос, бесконечная смена эмоций на лице, силуэт, фигура, движения - все!
А как хороша в каракулевом полушубке! И, вроде, все ее наряды достаточно просты и мрачны, почти все черное, но ей идет все. И вроде ее лицо совсем не обладает правильными чертами или традиционной красотой, но ...очень хороша!

Все остальное мне понравилось гораздо меньше, чтобы не сказать совсем не понравилось.
Постановка неудачная: весь груз на артистах, больше ничего нет, ни музыки ни света, ни сцены, ни выразительных костюмов. Огромная инсталляция фасада дома Прозоровых заполняет всю сцену, не нагоняет ничего, кроме мрака и оставляет для артистов узкую авансцену и ступеньки в зал, где они все и кучкуются.
Интересно, в МДТ они тоже все время ходят через зал или это специфика отсутствия места в Бостоне?

Мне было очень интересно сравнить постановки Додина и Кончаловского, и я этим занималась весь спектакль: текст пьесы к тому времени я знала почти наизусть.

При сравнении в додинском спектакле "выиграли" Маша (Раппопорт легко переиграла Высоцкую, хотя та мне тогда понравилась), Соленый /артист Никольский) и Кулыгин, но не потому, что исполнитель понравился (Сергей Власов), а роль прописана по-другому, чем у Кончаловского. Еще, может, потому, что к Кулыгину Бобровского в Моссовете нельзя относиться с таким негативом, как к персонажу у Додина.

Постановка Кончаловского понравилась намного больше. Предвзятость, конечно, не выкинешь, но даже и вне артистических работ, автор в Моссовете своих героев любит, а у Додина мучает. Это и обьясняет всю разницу.

Удивительно, но такая девчонка Ирина в Моссовете Хлыниной мне понравилась больше знаменитой и умелой Боярской в этой роли. Играла Боярская хорошо и много: у Додина актеры-лидеры очевидны и их намного меньше, чем в Моссовете, где ансамбль более равномерно распределен и уравновешен. Грудной "бас" Боярской и ее взрослость не подходят Ирине, хотя опять же повторю, что ей было больше чего играть, чем Ирине в Моссовете.

Наташа Вдовиной однозначно победила то, что я увидела вчера в Бостоне.
Роль Ольги у Ларисы Кузнецовой просто заиграла по сравнению со вчерашней Ольгой. Все роли прописаны в более мрачном свете, чем в Моссовете, хотя слова у них те же.

У Кончаловского меня тогда поразили костюмы, именно они придавали чистоту, суперкачественные ткани подтверждали, что герои принадлежали когда-то высшему обществу. Музыка в Моссовете просто украшает спектакль.

Еще у Додина избыток грубых поцелуев с физиологией, что не понравилось. Эмоций не добавляет.

Вообще-то, претензия у меня всего одна, правда, непонятно к кому. Если бы я знала, что в НЙ они играют Вишневый сад, то мы бы поехали в НЙ: уж очень хорошо пишут про Лопахина- Козловского. Но мы просто не знали.
Но это только у американцев: десять "Вишневых садов" в НЙ и пять "Трех сестер" в Бостоне. Действительно, нарочно не придумаешь.

 Отправлено: 07.03.16 00:56. Заголовок: Оля, я очень рада, ч..

Оля, я очень рада, что у нас сходные впечатления от додинского спектакля. Сравнивать с моссоветовскими "Тремя сестрами" я не могу, но с "Дядей Ваней" сравнение напрашивается само. Тот же автор, тоже знаменитый режиссер, тоже известный театр. Но при этом спектакль Льва Додина глубоко провинциален, что-то такое на уровне облдрамтеатре. Да и то в Горьковском драмтеатре живее бы поставили и сыграли, честное слово.

Меня просто убили ненатуральные голоса и неестественные интонации. За исключением, конечно, Ксении Раппопорт. Ее Маша мне понравилась безусловно! Кстати, на сайте театра написано, что Машу играет Елизавета Боярская. Так что нам действительно очень повезло!

Не знаю, какая у нее Маша, но в роли Ирины у Боярской слишком много истерики, плюс этот ее ужасно грубый голос. В кино это как-то сглаживается, но на сцене, да еще в роли молодой девушки... не-а, прошу прощения, не катит.

Наташа... ну, так себе, хотя хуже всех, на мой взгляд, - Ольга: просто никакая.

Из мужчин получше, наверное, Тузенбах (Олег Рязанцев), по крайней мере, его внешний облик соответствует чеховскому герою: "Я некрасив, какой из меня военный..." Потому что когда в фильме Самсонова Тузенбаха играет Олег Стриженов, эти слова звучат, как чистое кокЭтство, а в "Современнике" Тузенбаха и вовсе играл молоденький хорошенький мальчик.

Вершинина играет Игорь Черневич. Очень, я бы сказала, среднестатистически играет. Ничего нового в своем герое не открывает, но и обедни не портит.

Андрей Прозоров в исполнении Александра Быковского, кстати, вполне убедителен. Внешне - тоже подходит, такой увалень, каким я себе представляла Пьера Безухова в начале романа (муж, кстати, сказал, что он - тоже). Жаль только, что его роль сильно сокращена, исчезли многие очень важные реплики. И в той сцене, где он объясняется с сестрами, и в сцене с Чебутыкиным; например, нет очень важных слов о жене: "В ней есть нечто принижающее ее до мелкого, слепого, этакого шершавого животного".

А вот Кулыгин (Сергей Власов) и Соленый (Станислав Никольский) - это, на мой взгляд, просто кошмар. С Кулыгиным Додин даже "подредактировал" Чехова: мало того, что заставил его набрасываться на Ольгу с поцелуями, хотя у Чехова он просто говорит ей: "Если бы не Маша, я бы, Оля, на тебе женился", - и Ольге, наверное, одного этого было вполне достаточно, чтобы хоть на несколько секунд почувствовать себя женщиной, а не засохшей старой девой. "училкой", а потом и начальницей гимназии. А в последнем действии Кулыгин и вовсе появляется раньше, чем в пьесе, и застает трагическую сцену прощания Маши с Вершининым. Зачем, для чего? Я не поняла. Даже сексуальности не добавляет. Просто некрасиво.

А Соленый в додинской постановке просто грубое животное. Хам хамом. Он, конечно, и у Чехова далеко не луч света в темном царстве, но не до такой же степени...

Что касается художественного оформления спектакля, то оно мало того, что мрачное до жути, оно еще и противоречит пьесе Чехова. В первом действии пьесы дом, в котором выросли сестры Прохзоровы и их брат Андрей, - живой. Он теплый, уютный, гостеприимный. В нем царит какая-то своя, неповторимая атмосфера. Недаром же Вершинин, едва проведя у Прозоровых каких-нибудь полчаса, говорит, что ему в жизни больше всего не хватало вот такого дома... И лишь потом, с водворением в доме Наташи, он утрачивает это тепло, душа его умирает... и в последнем действии Маша говорит: "Я в дом не хожу больше". А в спектакле Додина дом сразу стоит такой темный и мрачный, что слова Вершинина теряют всякий смысл.

Единственное, что мне понравилось в решении, так сказать, образа Дома, это то, что в первом действии он стоит в глубине сцены, а потом постепенно сдвигается вперед, как бы надвигаясь на зрителей, так, что в последнем действии героям остается лишь узкая полоска просцениума, по которой Андрей возит колясочку с ребеночком. И получается, что, в отличие от чеховских героев, героям додинского спектакля дом как бы и не нужен. Как уже заметила Оля, они все тусуются на авансцене, причем на одном и том же пятачке, да еще так, что загораживают друг друга.

Кстати о "ребеночках": это с какого перепугу доктор Чебутыкин, пусть даже пьяный, заявляет: "А у Наташи ребеночек от Протопопова... два ребеночка от Протопопова"? У Чехова он, как известно, говорит, что у Наташи романчик с Протопоповым - и этого вполне достаточно.

И, так сказать, в свете вышеизложенного, напрашивается у меня вопрос: почему Додин считается таким выдающимся режиссером, а его спектакли получают всевозможные награды, а гораздо более профессиональные чеховские спектакли Кончаловского, такие стильные, с такими прекрасными актерскими работами прошли почти незамеченными? Боюсь, если бы не юбилей Чехова, "Дядю Ваню" бы даже не удосужились записать.

Вообще, должна сказать, что изо всех "русских" спектаклей, что я видела в Штатах, спектакль "Три сестры" показался мне наименее интересным. Даже в антрепризном спектакле "Всё дорогое - бесплатно" актеры играли лучше; но, правда, среди них были Тататоркин и Чурсина... На полную халтуру мы попали только один раз, это была антрепризная "Ханума". А все другие спектакли были очень высокого уровня. Что сразу вспоминается - "Мой бедный Марат", "Квартет", "Копенгаген", "Евгений Онегин", "Дядя Ваня"... Смотрел бы и смотрел!

 Отправлено: 07.03.16 01:21. Заголовок: Рецензия, кому интер..

Рецензия, кому интереснао, кстати, вполне хвалебная.