Отправлено: 18.10.13 15:58. Заголовок: Круг чтения

Прочитали интересную книгу? Расскажите о ней!

 Отправлено: 13.12.13 19:04. Заголовок: Элен пишет: О Лидии ..

Элен пишет:

цитата:

О Лидии Либединской я недавно читала что-то художественное, только не помню, у кого? У кого-то из дам. Такое ощущение, что у Рубиной

У Рубиной о Лидии Либединской есть воспоминания. Я тоже их читала, и в книге Громовой, и отдельно где-то. Только точно не помню. где именно.

 Отправлено: 13.12.13 20:55. Заголовок: Значит, точно Рубина..

Значит, точно Рубина. Какой-то сборник рассказов.

 Отправлено: 14.12.13 20:27. Заголовок: "Книжное казино&..

"Книжное казино" с Губерманом послушала, спасибо, что напомнили, а то я тоже его пропустила.
Рубину о Либединской читала. С книгами Натальи Громовой надо бы познакомиться.
Акунина скачала, собираюсь почитать. Я тоже, с сожалению, про это время знаю на уровне - Киевская Русь, Новгород, Александр Невский...
А насколько это популярное изложение истории? Эта книга больше учебник или Акунин добавляет что-то в своём стиле приключенческое?

 Отправлено: 15.12.13 04:21. Заголовок: Юля, я перенесла про..

Юля, я перенесла про Акунина в "Клуб любителей истории".

 Отправлено: 24.12.13 06:37. Заголовок: Прочитала книгу Иван..

Прочитала книгу Иванова "Географ глобус пропил". Читать стала, конечно, только потому, что посмотрела фильм. Иначе, наверное, про книгу и не узнала бы. Книга, как это часто бывает, показалась мне более интересной, более глубокой. Даже главный герой не казался мне таким уж отрицательным, как в фильме, хотя положительным, конечно, не стал. Довольно интересно было узнать о детстве Служкина, в фильме об этом не говорилось. Последняя часть книги (поход), написана от лица главного героя. На мой взгляд, фильм бы только выиграл, если бы мы узнали его мысли. Как оказалось, у похода была вполне определенная цель:
"Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать
примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая. Однако подражать
лично мне не советую. А можно просто поставить в такие условия, где и без
пояснений будет ясно, как чего делать. Конечно, я откачаю, если кто утонет,
но вот захлебываться он будет по-настоящему.
И жаль, что для отцов, для Маши я остаюсь все-таки учителем из школы.
Значит, по их мнению, я должен влезть на ящик и, указывая пальцем,
объяснять. Нет. Не дождетесь. Все указатели судьбы годятся только на то,
чтобы сбить с дороги."
Что касается похода (при обсуждении фильма мы гадали), то, в книге родители знали и разрешили. В начале книги завуч Служкину поход не разрешает, но больше об этом ничего не говорится. Сам Служкин, вероятно, был вполне подготовлен к такому походу, если бы не пил, все бы было нормально.

 Отправлено: 26.12.13 01:04. Заголовок: Julia пишет: Прочит..

Julia пишет:

цитата:

Прочитала книгу Иванова "Географ глобус пропил". Читать стала, конечно, только потому, что посмотрела фильм. Иначе, наверное, про книгу и не узнала бы. Книга, как это часто бывает, показалась мне более интересной, более глубокой.

Как говорится, что и требовалось доказать... По-другому, в общем-то, и не бывает. А я так и не собралась прочитать книгу.

цитата:

Даже главный герой не казался мне таким уж отрицательным, как в фильме, хотя положительным, конечно, не стал. Довольно интересно было узнать о детстве Служкина, в фильме об этом не говорилось.

То есть в книге есть и предыстория. А мне про его Служкина интересно: она его хотя бы поначалу любила?

цитата:

На мой взгляд, фильм бы только выиграл, если бы мы узнали его мысли. Как оказалось, у похода была вполне определенная цель: "Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая. Однако подражать лично мне не советую. А можно просто поставить в такие условия, где и без пояснений будет ясно, как чего делать. Конечно, я откачаю, если кто утонет, но вот захлебываться он будет по-настоящему. И жаль, что для отцов, для Маши я остаюсь все-таки учителем из школы. Значит, по их мнению, я должен влезть на ящик и, указывая пальцем, объяснять. Нет. Не дождетесь. Все указатели судьбы годятся только на то, чтобы сбить с дороги." Что касается похода (при обсуждении фильма мы гадали), то, в книге родители знали и разрешили.

Да, действительно, мысли интересные. Жаль, что в кино этого ничего не было.

 Отправлено: 26.12.13 05:34. Заголовок: Eugenia пишет: То е..

Eugenia пишет:

цитата:

То есть в книге есть и предыстория. А мне про его Служкина интересно: она его хотя бы поначалу любила?

Предыстория в книге касается только учебы в школе, рассказывается параллельно с основной историей. Кстати, поведение самого Служкина в школе не очень-то отличается от поведения его учеников.

Не поняла, кто она? Если жена, то в книге про нее ничего нового не говорится. А вот Машу Служкин любил, и она его тоже.

 Отправлено: 26.12.13 14:45. Заголовок: Julia пишет: Не поня..

Julia пишет:

цитата:

Не поняла, кто она? Если жена, то в книге про нее ничего нового не говорится.

Ой, сорри! Должно было быть: "А мне про жену Служкина интересно..." Ну, в общем, понятно, не любит и не любила...

 Отправлено: 28.12.13 00:31. Заголовок: Я недавно дочитала к..

Я недавно дочитала книгу мемуаров академика Заславской. Вообще-то, книга называется «Воспоминания и размышления» и составляет третий том избранных сочинений автора. Первые два тома – труды Т.И.Заславской по экономике и социологии, я, естественно, читать даже не пыталась, а вот воспоминания прочитала с огромным интересом, хотя это весьма "увесистый" том (750 страниц).

Надо сказать, что эта книга – для неторопливого чтения и для терпеливого читателя. Там излагаются не только события из жизни автора, но и ее размышления о прожитой жизни; там есть и осмысление личных и семейных обстоятельств, и научные проблемы, которыми она занималась, и разнообразные сюжеты из академической жизни, и эпизоды политической борьбы, а также предположения об истинных мотивах своих и чужих поступков.

И можно даже сказать, что третий том «Избранного» Т.И.Заславской – это не одна, а две книги. Глава II третьего тома, которая называется «Катастрофа: первый год войны» была первоначально написана как самостоятельный материал. В этой главе необыкновенно выразительного описан процесс эвакуации мирного населения на Восток в начале Великой Отечественной войны, там дан пронзительный рассказ о повседневной жизни в тылу – в данном случае, в Ташкенте. Раздел «Катастрофа: первый год войны» написан Татьяной Ивановной на основе сохранившихся документов - переписки сестры, отца и тети, дневников отца и ее собственных дневников и писем.

Я довольно много об этом читала и в художественной литературе (да хотя бы у той же Фриды Вигдоровой, у Константина Симонова, позже – у Гроссмана), и в различных воспоминаниях, в том числе и в книге, которую написал мой папа, и в документальных книгах, например, у Натальи Громовой. Но у Заславской эта часть, дневниковая и эпистолярная, не позднейшие воспоминания, это всё горячая, сиюминутная реальность, это хроника страшных дней и месяцев первого года войны.

В июне 41-го года Татьяне Ивановне (тогда – Тане Карповой) было 14 лет, а моей маме – 16, то есть они уже не считались детьми, и детская продольственная карточка им не полагалась.Надо было работать и зарабатывать.

Да и вообще Таня уцелела чудом: война застала ее в Киеве, в гостях у дедушки и бабушки по материнской линии. В Киев Таню Карпову провожала мать, которую она больше не увидела – та была ранена осколком бомбы во время самой первой бомбежки Москвы и умерла буквально на руках у Таниного отца, Ивана Васильевича Карпова.

Из Киева на Восток Таня эвакуировалась с семьей тети, которая была замужем за известным генетиком М.М.Воскобойниковым. Очень уже пожилые дедушка (известный физик де Метц, профессор Киевского университета) и бабушка Тани, а также бабушкина сестра остались в Киеве. Обе бабушки умерли во время оккупации. Поразительно, что сам профессор де Метц, дедушка Жорж, остался жив, хотя когда пришло освобождение, уже был совсеим старенький и плохо понимал, что происходит вокруг.

Что меня поразило, это эшелоны с беженцами, назначение которых меняется, так что люди не знают, где им придется приклонить голову завтра; письма, которые пишутся в неизвестность – и на фронт (от сына Воскобойниковых Миши давно нет вестей), и в не затронутые военными действиями города. Бедствия в Ташкенте, куда «своим ходом» уехала старшая сестра Тани Майя (ныне - известный лингвист проф. М.И.Черемисина).

По разным причинам семья Воскобойниковых, - а тем самым и Таня - не попали ни в какую систему, предусматривающую организованное снабжение или организованное предоставление жилплощади. Таня и Майя выживали то вместе, то поврозь; оставшийся в Москве отец, раздавленный смертью любимой жены, посылал в Ташкент деньги, строил планы, как вернуть дочек в Москву – но делал это и нерегулярно, и во многом нереалистично. Голод, нищета, болезни, работа в буквальном смысле за кусок хлеба. Нет одежды и обуви, едой считается несколько изюмин и орехов. В 1941-1942 гг. в переполненном эвакуированными Ташкенте не было организовано снабжение по карточкам, а М.М.Воскобойников не мог устроиться на работу и к тому же страдал хроническим заболеванием почек. Танина тетя М.Воскобойникова писала Таниному отцу в Москву, что Тане не имеет смысла устраиваться в 9-й класс школы, чтобы беречь силы, тем более, что весной школьников непременно ушлют «на хлопок».

И все-таки молодое поколение старалось жить. Майя вначале поступила в Горный институт, потому что там было общежитие, потом перевелась на филфак Среднеазиатского Госуниверситета и, помимо филологии, записалась на отделение искусствоведения. Таня заодно с сестрой пробиралась на лекции этого отделения, где читал Эфрос, Виппер, Колпинский, Федоров-Давыдов. И тогда же ее тетя в качестве похвалы сообщает Таниному отцу в Москву: «Таня уже привыкла есть меньше, чем раньше».

Таня тяготится одиночеством, тем более, что Майя окружена своими сокурсниками. Измученные болезнями и тяжелым бытом тетя и дядя не могут быть ей душевной опорой. Таня ищет ее у отца, пишет ему много и подробно. Отец тоже пишет ей много, но, помимо постоянно звучащих скорбных строк о погибшей жене, его письма находятся как бы в другой плоскости. Его тон то слишком нравоучителен, то возвышенно-велеречив. Его видение будущего дочерей постоянно меняется, в особенности в том, что касается главной их мечты – возвращения в Москву.

Тем временем Таня работает в кишлаке с топографами, под палящим солнцем, по существу – за еду. Солнечный удар, кровавый понос, ночевка на полу в пустой и холодной сакле – все это упоминаетсяв ее длневнике и письмах, притом упоминается буднично, как само собой разумеющееся. Огромную тревогу у Тани и Майи вызывает перспектива отъезда Воскобойниковых в Кзыл-Орду, где М.М.Воскобойникову, наконец, предложили работу. В этом случае девочки остались бы вообще без крыши над головой. Видимо, не в последнюю очередь это заставило отца действовать более решительно – и сестры Карповы вернулись в Москву летом 1942 года.

В эвакуации Таня Карпова не ходила в школу. И первое, что она постаралась сделать, оказавшись в Москве – это доучиться. В пустующей чужой даче, в разоренной квартире на Пятницкой, при постоянном голоде и холоде не исчезает ее главная и безусловная цель – учиться. Сначала она занимается сама, потом поступает в экстернат, организованный для таких подростков, как она – для тех, кто пропустил учебный год и страстно хотел наверстать, не отстать от ровесников.

В свои 14-16 лет этой девочке было не занимать силы духа: ведь потеряв мать, она в душевном, да и в практическом смысле осиротела - при живом отце. Видимо, Иван Васильевич Карпов был однолюбом в парадоксально-буквальном смысле слова: он глубоко и преданно любил погибшую жену, мать Тани и Майи, но на дочерей его чувство не распространялось, о чем в мемуарах Т.И. пишет совершенно прямо и в самой разной связи. Для меня это загадка... Иван Васильевич Карпов был профессором психологии, преподавал в Педагогическом институте, потом в инъязе, не знаю, каким он был педагогом, но к собственным дочерям был совершенно равнодушен.

Таня Карпова в 16 лет поступила на физфак МГУ. Выжить при тогдашней учебной нагрузке и голодных пайках ей было страшно трудно еще и потому, что о себе она должна была заботиться сама, хотя жили они с отцом вместе. Ни теплого пальто, ни обуви… и вообще, одета она была так, что ей в университете даже предложили подать заявление на материальную помощь и выдали какой-то отрез, из которого потом что-то удалось сшить.

Отец-профессор не только ни в чем не помогал дочерям, но с какого-то момента даже стал запирать свой паек в буфет, предложив каждой из дочерей жить на то, что она зарабатывает… Бог ему судья. Но неудивительна та глубокая душевная привязанность, которая в дальнейшем навсегда осветила отношения Т.И. с ее университетскими педагогами – А.В. Саниной и В.Г. Венжером, которых она называет своими вторыми родителями.

Физфак МГУ был для Тани Карповой одновременно удачным и неудачным выбором. Она очень любила математику, там она приобрела навыки последовательного мышления, критического суждения, что впоследствии так пригодилось ей в научной работе. Но физика как наука оказалась ей чужда. Поражает глубина самоотчета второкурсницы, справедливо усматривающей разницу между добросовестным преподаванием предмета и научным творчеством. И все это на фоне полуголодной жизни, непрерывных простуд, плохо отапливаемой комнаты, куда отец отселил их с сестрой.

Но самым ярким моментом этого жизненного этапа стал для меня рассказ о 9 мая 1945 года. Утром того долгожданного дня Таня оказалась в ликующей толпе около здания американского посольства, помещавшегося тогда на Моховой, в знаменитом доме, построенном Жолтовским.

Летом 1945 Тане удалось съездить в Киев и повидать угасающего дедушку Жоржа. Рассказы ранее вернувшейся в Киев тети М.Воскобойниковой и переживших оккупацию соседей из «раскулаченных», побудили Таню задуматься о том, что народ живет не так, как ей до того казалось. И в дневнике появляется многозначительная запись: «Нет, я не буду больше так гадко и конфетно болтать о «возрождении» страны. Мне даже стыдно сейчас. И дело вовсе не в том, что она не возрождается, что я лгала, а в том ужас, что Я НЕ ЗНАЮ».

На третьем курсе физфака лекции по политэкономии капитализма читала А.В.Санина, незаурядный человек и выдающийся лектор. Она первая оценила студентку Карпову как человека, место которого не на физическом, а на экономическом факультете. Весной 1946 года Таня Карпова приняла решение, благодаря которому она станет потом академиком Заславской: несмотря на все организационные и прочие сложности, она ушла с физфака на 2-й курс экономического факультета. Предстояло сдать за один год программу двух курсов - о чем она написала так: «Я рада, что у меня хватило решимости повернуть круто назад». Осенью того же года она подружилась с Мишей Заславским, своим будущим мужем..

Очень сильное впечателние оставляет описание стиля жизни экономического факультета МГУ 1946 года и последующих лет... особенно по сравнению с физфаком. Всесильное партбюро, иезуитские манеры руководства по отношению к студентам, всеобщая подозрительность… Студентке Карповой 19 лет, а она почему-то не комсомолка. И вот она вступает в ВЛКСМ – так может быть, у нее есть некие корыстные цели?.. Она не похожа на однокурсников тем, что задает преподавателям «трудные» вопросы – то есть те, которые официальной теорией не предусматривались. Так, может быть, она вообще «не наша»?

Политэкономия как предмет являла собой минное поле, но могла ли это заранее знать юная студентка Карпова? Но ей было достаточно сделать на семинаре доклад о контроле цен в США и монопольных ценах, как последовали обвинения в ревизионизме и т.д. Что обычно случалось дальше? Обсуждение на комсомольском собрании – и уже не столько доклада, сколько личности докладчика. Как пишет Заславская, ей суждено было до конца учебы остаться «паршивой овцой».

Пятый курс – то есть работа над дипломом и его защита – пришлись на страшное время: осень 1949 - весну 1950. Генетика уже была разгромлена, а в тот год вовсю катилась кампания против космополитов, исчезло несколько способных студентов, а в своем докладе студент экономического факультета Рачинский, тогдашний секретарь комсомольской организации МГУ, о том, что «весь вред – от квартир», т.е. от всяких празднований дней рождения дома. И вообще, хорошо, когда люди живут не в отдельных квартирах, а в коммуналках – чтобы никто не мог скрываться от народа!

Неудивительно, что Таню Карпову, которая выступила против «пятерки», поставленной за диплом одному комсомольскому активисту, вообще не посещавшему занятий, решили вместо аспирантуры отправить экономистом на какой-нибудь завод. Ее отстояли А.В.Санина и ее муж В.Г.Венжер: в результате разнообразных мытарств удалось устроиться в Институт экономики АН СССР. При этом выбрала Таня Карпова работу младшего научного сотрудника, а не аспирантуру. Резонов было два: зарплата была на 25% больше стипендии, а, кроме того, пятый курс, госэкзамены и защита диплома в заведомо враждебной обстановке измотали ее больше, чем труд на лесозаготовках, на уборочной кампании и в прочих местах, куда государство неизменно посылало студентов.

Что означало осенью 1950 года поступить на работу в «идеологический» академический институт... Татьяна Ивановна назвала то время «эпохой всеобщей государственной лжи». Но даже и тогда она пыталась, несмотря ни на что, оставаться честным человеком.

А как вообще можно было полностью посвятить себя науке в обстановке не просто несвободы, а особой подозрительности, царившей в идеологическом исследовательском институте? Как сочетать обязательство "умозаключать" по приказу партии и классиков марксизма и внутреннюю необходимость думать самостоятельно, как прирожденный исследователь?

Видимо, опытные и тертые старшие коллеги «учуяли» редкую совокупность качеств младшего научного сотрудника Карповой; она же отплатила им не только огромными объемами работы, которую всегда готова была на себя взять, но и благодарной памятью. Притом о своих первых учителях – Г.Г.Котове, открывшем ей и трудности, и огромные возможности экспедиционной работы, а в особенности о А.В.Саниной и В.Г.Венжере, которых она называет своими вторыми родителями – обо всех них Заславская сумела рассказать отнюдь не в тональности почтительного восхищения - а ведь эта опасность подстерегает любого мемуариста. Т.И. же всякий раз сумела объяснить, что именно и при каких обстоятельствах она получила от каждого.

Объектом интересов Заславской была прежде всего деревня, а начинала она с самого понятия трудодня. Эта странная, парадоксальная мера труда и вознаграждения, которую она подвергла последовательному анализу, постепенно опрокидывала все словеса о социалистической экономике. Уже из констатации того, каковы были научные интересы и устремления Татьяны Ивановны, видно, с чем и с кем ей предстояло столкнуться. Возьмем, например, такие характерные черты работы в «идеологической» сфере как тотальная секретность, недоступность информации из иностранных источников, запрет на публикации по принципу «а вдруг что-то просочится на Запад?»

Заславская приводит очень характерный пример: в середине 50-х ЦРУ провело фундаментальное исследование советской экономики. Десятитомный труд, уже в русском переводе, получил секретный отдел Института, и Т.И. смогла с ним ознакомиться. Там она нашла оценку средней денежной оплаты трудодня наших колхозников, почти совпадавшую с нашими собственными – разумеется, строго секретными данными. Американцы ее вычислили, опираясь по преимуществу на данные всех газет сельских районов СССР – они просто на них подписались.

Каждая следующая экспедиция расширяла пропасть между тем, что писали в учебниках и обсуждали на ученых советах, и тем, что можно было увидеть своими глазами. В Киргизии под маской социализма существовал феодализм. В Прибалтике, - особенно в Литве, сохранялось и воспроизводилось принципиально иное отношение к труду, чем в Смоленской области, где через 12 лет после окончания войны люди жили в землянках вместе со скотиной.

Осенью 1952 года Таня Карпова вышла замуж за своего давнишнего друга Мишу и сменила фамилию на Заславскую. Как говорится в известном анекдоте, «нашла время и место»: в самый разгар антисемитской кампании М.Заславского сначала не отпускали с работы в Казани, потом ни под каким видом не желали принять на работу в Москве. По чистой случайности он предложил свои услуги какому-то заводу-институту, который, как потом оказалось, входил в «хозяйство» академика Пилюгина (ракетостроение). Там нужны были сильные профессионалы – и еврея Заславского взяли.

Летом в семье Заславских появилась дочь Аленка – и единственным способом продолжать научную работу оказался переход в аспирантуру. Через полтора года после рождения Аленки родилась Оксана – но уже беременная Т.И. упорно продолжала ездить в экспедиции и писать диссертацию. Если бы она ее не защитила в срок, – на это было дано всего 2 года и 2 месяца – обратно в Институт экономики ее бы не взяли.

Теперь в 20 метрах, разгороженных на две клетушки, на аспирантскую стипендию и зарплату инженера супруги Заславские жили с двумя дочерьми и няней, которая всякий раз оказывалась временной. Это была откровенная нищета. Можно лишь поражаться – и тому, что Т.И. защитилась в срок, да еще и написала книгу, и тому, что она была готова в своих изысканиях идти до конца, чего бы это ни стоило.

И это действительно могло стоить очень, очень «дорого» – например, если бы кто-то обнаружил трактат «Причины кризисного развития советского общества», который Т.И. написала, адресуясь к себе самой. В мемуарах основные тезисы трактата сведены в 10 пунктов. Вот последний из них: «Можно ли планомерно переориентировать многомиллионное общество с неэффективного пути на более эффективный? Какие политические силы существуют в СССР? Насколько реальны перспективы революции «сверху» или «снизу»? Не зря Т.И. хранила свои разработки в тайнике…

После новочеркасских событий лета 1962 года Т.И.записала: «…Гнилой характер нашей политической системы стал мне очевиден уже давно». Таков был фон, на котором Заславская получает настойчивое приглашение молодого экономиста Абела Аганбегяна, в будущем известного академика, переехать в Новосибирск и перейти в его лабораторию экономико-математических исследований. Она решилась – не подозревая, что расстается с Москвой на четверть века. Лишь с наступлением новой эпохи Татьяна Ивановна вернулась в столицу.

Заславская уезжала из Москвы специалистом в узкой сфере экономики села, а вернулась экономистом и социологом с международной известностью, создателем целого научного направления. Она стала руководителем крупных проектов по изучению социальных механизмов развития сельской экономики и автором многих научных работ. В 1965 г. Заславская защитила докторскую диссертацию, а в 1968-м ее избирают членом-корреспондентом АН СССР. В 1981 г. она становится действительным членом Академии наук.

Звездный часом для Заславской и важной вехой в развитии отечественной социологии стал 1983 год. На представительной конференции в Новосибирске она сделала доклад о состоянии советской экономики. В нем была показана бесперспективность существовавшего хозяйственного механизма и сделан вывод о необходимости кардинальной перестройки социально-экономических отношений. Участники конференции, ксерокопировавшие или переписывавшие текст от руки, передавали его коллегам.

Брошюра с текстом доклада почти сразу была изъята КГБ, но пара экземпляров попала на Запад; текст был там опубликован под названием «Новосибирский манифест». В нашей стране общественность узнала о докладе Заславской от «западных голосов». Мир увидел в нем знак грядущих перемен в СССР.

Знание реальной жизни населения страны, теоретические выводы, наполнившие «Новосибирский манифест» особой силой, и мужественное поведение в сложной ситуации сделали Заславскую не просто известным социологом, но моральным, гражданским лидером интеллигенции, не забывшей времена хрущевской «оттепели». В 1986 г. ее избрали президентом Советской социологической ассоциации, а в 1988 г. Заславской было доверено создание Всесоюзного центра изучения общественного мнения (ВЦИОМа, ныне «Левада-Центр»), впервые давшего возможность советским людям высказаться о наболевшем. В следующем году она была избрана в горбачевский парламент по квоте от Академии Наук.

Последние годы ждизни Татьяны Ивановны Заславской были посвящены, главным образом, социологии. Но как же замечапельно, что она успела написать свои воспоминания. Очень интересная и глубокая книга!

 Отправлено: 29.12.13 05:45. Заголовок: Женя, очень интересн..

Женя, очень интересная статья у Вас получилось. Спасибо.
Прочитала «Хронику Раздолбая», мы раньше говорили об этой книге. Очень средне. Ожидала большего, продолжение читать не буду. К первой книге отношения не имеет. «Дико» надоел стиль общения Мартина. Вполне могу представить себе такого человека, как главный герой, но не могу сказать, что он мне очень интересен. Общение с Богом описано очень примитивно. На мой взгляд, слышать голоса – это все же диагноз... Понятно, что отношение к событиям 90-х годов может быть у всех разное, вполне представляю, что и такое «участие» в штурме Белого дома может быть. Но это что, тоже очередной герой нашего времени, что-то грустно от таких героев. В книге слишком много пошлости и неоправданного использования нецензурных выражений. Короче говоря, не советую.

 Отправлено: 04.01.14 21:30. Заголовок: Женя, огромное спаси..

Женя, огромное спасибо за рассказ о Татьяне Заславской.
Поразило меня, что несмотря на трудности невероятные, в ней столько тяги к знаниям.

 Отправлено: 06.01.14 21:48. Заголовок: А я вот подсела на Ф..

А я вот подсела на Филиппу Грегори. Она пишет исторические романы. Нет, не дамские исторические со страстным объятием на обложке. Просто исторические. Причем весьма тщательно написанные именно с исторической точки зрения. Она на своем сайте целые дискуссии устраивает.
Вот это про нее:
Английская писательница и сценарист.
Филиппа Грегори родилась 9 января 1954 в Кении, но через два года после её рождения семья переехала в Англию. Будущая писательница поступила в Суссекский университет, а затем продолжила образование в Эдинбургском университете, по окончании которого получила докторскую степень по литературе XVIII столетия. В дальнейшем преподавала в нескольких британских университетах, в том числе в Открытом университете, а в 1994 году ей было присвоено звание члена совета Кингстонского университета.
Первые свои литературные гонорары получала, начав писать книги для детей, но по-настоящему знаменитой писательницей стала только благодаря серии исторических романов, в центре которых — блистательный двор английских королей и королев. Всемирную известность Филиппе Грегори принёс первый же роман — «Вайдекр», вышедший в свет в 1987 году и ставший первой частью одноимённой трилогии, рассказывающей о нескольких поколениях семейства Лейси.
Некоторые из её романов были отмечены премиями и экранизированы. В 1998 году она написала сценарий для мини-сериала «Достойное ремесло» (англ. A Respectable Trade) по мотивам своего одноимённого романа. Постановка имела шумный успех, а Грегори получила номинацию на премию BAFTA за лучший адаптированный сценарий.
Несомненным успехом пользовался бестселлер «Ещё одна из рода Болейн» (The Other Boleyn Girl, 2002), повествующий о драматической судьбе сестёр Болейн — Марии и Анны, соперничающих за любовь короля Англии Генриха VIII.
В 2003 году Грегори приняла участие в работе над сценарием для телевизионной версии BBC. В главных ролях были представлены Наташа МакЭлхон (Мария), Джоди Мэй (Анна) и Джаред Харрис (Генрих VIII).
В 2008 году был выпущен фильм «Ещё одна из рода Болейн», в котором главные роли исполнили голливудские звёзды: Скарлетт Йоханссон (Мария), Натали Портман (Анна) и Эрик Бана (Генрих VIII).

Из новых экранизаций тут не учтена "Белая королева".

Список книг и краткое описание есть вот тут: http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4463896
Скачать отсюда тоже можно, разумеется.

Для меня просто великолепна трилогия "Вайдекр". Она в стиле Лоуренса, скорее.
А из самого свежепрочитанного цикл "Земные радости":
1. Земные радости
1998
Слава искусного садовника Джона Традесканта гремит по всей Англии семнадцатого века. Но бесценным слугой его делают не мастерство и безупречный вкус, а честность и бесконечная преданность своему господину. Будучи доверенным лицом сэра Роберта Сесила, советника короля Якова I, Традескант становится свидетелем того, как делается история - от Порохового заговора до восхождения на престол короля Карла I и возрастающей враждебности между парламентом и двором.
Вскоре таланты садовника привлекают внимание самого могущественного человека в стране - неотразимого герцога Бекингема, любовника короля Карла I. Бекингем не похож на всех, кого Традескант знал раньше: эпатажный, бесподобно очаровательный и совершенно бесшабашный. Все, в чем Традескант был ранее уверен в жизни, - любовь к жене и детям, страсть к работе, верность стране, - все перестает иметь значение, когда он решается следовать за Бекингемом к королевскому двору, на войну и на запретные территории любви.
2. Земля надежды
1999
Джей Традескант унаследовал от отца, королевского садовника, уникальную коллекцию растений. Больше всего на свете он хотел продолжать отцовское дело, работать в его чудесном саду. Но разве во время гражданской войны кому-то нужны цветы? Спасаясь от хаоса, жестокости, кровопролития, Джей отправляется в Виргинию. Здесь он находит свою любовь — юная девушка из индейского племени, исконно населяющего эти земли, становится его ангелом-хранителем.

 Отправлено: 07.01.14 04:40. Заголовок: Miss Betsy пишет: А ..

Miss Betsy пишет:

цитата:

А я вот подсела на Филиппу Грегори. Она пишет исторические романы. Нет, не дамские исторические со страстным объятием на обложке. Просто исторические. Причем весьма тщательно написанные именно с исторической точки зрения.

Ох, боюсь, до Филиппы Грегори я вряд ли доберусь. На историческую тематику меня сейчас, в общем-то, не очень тянет. После воспоминаний Т.И.Заславской я полистала еще один роман Натальи Нестеровой, под названием "Девушка с приветом". И вернулась снова к мемуарам.

Читаю замечательную книгу Сарры Житомирской "Просто жизнь".



Сарра Владимировна Житомирская много лет заведовала Отделом рукописей в Ленинке и превратила его в уникальное учреждение. Конечно, сама С.В. так не пишет, но об этом рассказала в предисловии к этой книге Маритэтта Чудакова, ее ученица, помощница и друг. Книжка довольно увесистая, около шестисот страниц, я сейчас где-то на половине, но уже обидно, что скоро дочитаю. Очень интересно, очень информатично и плюс к этому - очень хорошо написано.

цитата:

Слава искусного садовника Джона Традесканта гремит по всей Англии семнадцатого века.

О, а это не его ли фамилия дала название известной нам всем традесканции?

 Отправлено: 07.01.14 16:31. Заголовок: Оказывается, книга С..

Оказывается, книга С.В.Житомирской есть на сайте Universitas personarum. Это сайт, как определи его назначение его создатели, посвященный дневникам, записным книжкам и "обыденной литературе". И там выложено немало другой мемуарной литературы, вот, например, какие там представлены имена: В.Бибихин, А.Болдырев, Н. и С.Вавиловы, В.Вернадский, П.Вяземский, Л.Гинзбург, И.Голомшток, И.Дьяконов, Вс.Иванов, Е.Мелетинский, А.Платонов, M.Пришвин, В.Старков, H.Туренко, П.Филонов, В.Шаламов, В. Шульгин.

В общем, читай - не хочу. Про книгу Игоря Михайловича Дьяконова я рассказывала на старом форуме. Дневники Лидии Гинзбург тоже когда-то читала. Что особенно привлекает меня в дневниках и воспоминаниях ученых, таких, как книги Дьяконова, Заславской, Гинзбург, Житомирской - это именно их информативность и ясный взгляд. Взгляд ученого и исследователя. Сантиментов, восторогов - по минимуму, фактов и их осмысления - по максимуму.

И еще мне попалась в одной их книг Р.М.Фрумкиной, известного ученого, специалиста по матлингвистике и по психолингвистике, вот такая замечательная фраза, я ее сразу себе "присвоила":

"Я не принадлежу к завзятым читателям собственно исторических сочинений. Может быть, потому, что меня больше интересуют не факты, а мотивы, поводы и все то, что называют "фактурой" – метафорически выражаясь, цвет времени. Иными словами, меня занимает трудно схватываемое, но от того не менее несомненное переплетение масштабных событий, деяний великих людей – и событий "ежедневных", поступков людей обычных – с их характерами, ценностями, бытом."

Эта фраза как-то очень четко объяснила мне самой мой давний уже интерес к мемуарной литературе: зная исторические факты, с помощью этих книг получаешь очень объемную, стереоскопическую картину того, как эти факты сочетаются с жизнью реальных людей, как они на нее влияют, как они ее реально изменяют. То к лучшему, то, увы, наоборот... Кстати, и книги из серии "Повседневная жизнь человечества" тоже очень хорошо ложатся в ту же копилочку (конечно, не все, но лучшие из них). Кстати, и книги самой Р.М.Фрумкиной "О нас - наискосок" и "Сквозь асфальт" мне тоже очень понравились.

 Отправлено: 07.01.14 20:04. Заголовок: Ох, а меня ни на ист..

Ох, а меня ни на исторические романы, ни на мемуары не тянет одинаково, увы. . Может, когда-нибудь...

 Отправлено: 08.01.14 10:43. Заголовок: О, а это не его ли ф..

цитата:

О, а это не его ли фамилия дала название известной нам всем традесканции?

Его, ага. Он привез в Англию массу растений из многих стран. Но вот его коллекцию у него по сути украл некий Эшмол. До меня только потом дошло, что речь шла об основателе Оксфордского музея Ashmol'e.

 Отправлено: 08.01.14 21:20. Заголовок: Хм, не знаю, к како..

Хм, не знаю, к какому жанру отнести "Дневники Зевса" Мориса Дрюона - к историческому, или к до-историческому .... Но читается взахлеб, отрываюсь с трудом, и уже знаю, что закончив, начну сначала, потому, что такой замечательной хронологии древнегреческих мифов, на которых меня выращивали, я еще никогда не встречала .

 Отправлено: 08.01.14 23:01. Заголовок: Galina пишет: не зна..

Galina пишет:

цитата:

не знаю, к какому жанру отнести "Дневники Зевса" Мориса Дрюона - к историческому, или к до-историческому .... Но читается взахлеб,

Надо же, а я даже не слышала про такую книгу у Дрюона. Но, кстати, если говорить о мифологии, в свое время на меня огромное впечатление произвела "Загадка Прометея" Лайоша Мештерхази! С огромным удовольствием прочитала и перечитывала потом несколько раз. Потрясающе написанная книга. Выходила, по-моему, в серии "Мастера зарубежной прозы".

 Отправлено: 08.01.14 23:23. Заголовок: Дневники Зевса Пре..

Морис Дрюон

Дневники Зевса

Предисловие


Мне понадобилось четыре года, чтобы закончить «Мемуары Зевса». Сейчас, когда одновременно с новым изданием первого тома появилась вторая часть, дополняющая и завершающая произведение, представляется нелишним уточнить его общий замысел.

Я знаю, кое-кто из читателей был несколько смущен древнегреческой мифологической терминологией, по преимуществу употребляемой мной вместо латинской, более для нас привычной. Решился я на это не без размышлений. Я бы и сам охотно назвал олицетворение власти скорее Юпитером, нежели Зевсом, олицетворение войны скорее Марсом, нежели Аресом, олицетворение труда — Вулканом, а не Гефестом. Но латинская мифология относительно скудна, ограниченна, в немалой степени состоит из частичных ассимиляций. Ведь в первую очередь она предназначалась для поддержки общественного устройства, а вовсе не для того, чтобы стать основой системы всеобъемлющего мышления. Кто желает — а в том и состоит мое предложение — понять, как древние представляли себе Вселенную и место человека в этой Вселенной, тот должен обратиться к греческой мифологии как наиболее близкой из всех развитых теогоний, что стали истоками западной мысли.

Я знаю, что иные читатели, поощренные нарочито «игривым» тоном некоторых глав, сочли книгу просто литературной забавой, эдаким набором намеков на наши школьные воспоминания. А все из-за того, что о древних религиях судят слишком однобоко, забывая, что в них было немало жизнерадостного. Античность ведь не знала понятия первородного греха, которое, как только речь заходит о божественном, требует от нас серьезного и почтительного тона. Для древних, поскольку боги пребывали в этом мире вместе с ними, участвуя в его делах и как бы составляя его основу, было естественным вводить в свои мифы иронию, а то и фарс без ущерба для глубины или смысла. Так что я всего лишь вдохновлялся вечными образцами. Мифология — это роман, первый роман, роман о Вселенной, в котором, как и в любом романе, есть и драматические моменты, и смешные, есть конфликты, счастье, нравственные проблемы и веления судеб.

Также я знаю из массы отзывов: то, что мне хотелось выразить, было услышано многими. Ни одна из моих книг не приносила мне столько разнообразных и волнующих откликов. Узнать, что она побудила молодого человека изучать древнегреческий, молодой женщине помогла примириться с жизнью, а некий физик-рационалист нашел в ней созвучие тому, чем занимается сам, — такое, помимо всего прочего, доказывает писателю, что никакие усилия не будут чрезмерными для выполнения его замысла.

С самой большой трудностью я столкнулся, пытаясь воссоздать хронологию мифов. Действительно, нигде, кроме как у Гесиода, и то частично, мифологические факты не излагаются последовательно и взаимосвязанно. Это не смущало античного человека, для которого отдельный миф, рассказанный в поэме, трагедии, сатире, диалоге, немедленно занимал место в общей системе, очень крепкой и связной. Для нас же, чей ум с раннего детства формировался на других основах, мифы предстают некой россыпью сказок, слабо или произвольно соединенных между собой. Я попытался сделать связи между ними более заметными, плотнее подогнать их друг к другу. При этом стало очевидно, что эллинская мифология повествует сначала о возникновении мира и лишь потом о его доисторических временах.

Другая трудность проистекает из того, что древние авторы с крайней вольностью использовали мифы, обогащая их в меру своего поэтического вдохновения или подчиняя требованиям философских доказательств. Греческие мифы никогда не были догмами, но непременной основой мысли, опорой для любого применения. От Гомера до Пиндара, от Платона до стоиков, от великих трагиков до великих историков представление о богах и их деяниях сильно менялось. Эту традицию свободной интерпретации, которая прослеживается у Эвгемера, Аполлодора и многих других, я подхватил там, где ее оставили Овидий и Диодор Сицилийский, и, ступая по следам стольких гигантов, следовал знаменитым примерам, порой ведомый и моей собственной интуицией.


Какие-то геологические, астрологические, исторические, моральные или физические значения, которые я постарался приписать некоторым божествам, могут показаться спорными да и в самом деле являются таковыми. Одни объяснения представятся слишком очевидными, другие — слишком темными, а иные гипотезы — слишком дерзкими. Надеюсь, по крайней мере, что все в целом поможет подтвердить следующее: древние пантеоны все еще годятся для тех, кто пытается разгадать мир, в котором живет, и понять в нем то, что возможно понять.

В нашем веке, когда человеческий ум ищет пути между космосом и атомом, когда наука, выделяя мельчайшие частицы материи, искривляя время, выпуская на волю то, что удерживает вещи от распада, нагоняет на нас большую тревогу, я хотел напомнить, что боги, воздвигнутые перед вратами храмов, — не просто изображения. Они означают, что за этими вратами, среди обломков древнего знания, найдется, быть может, несколько ответов на наши вопросы, несколько вех, чтобы разметить наши опасные пути, и перил, чтобы оградить их.

Во всяком случае, это стоит того, чтобы толкнуть дверь. Человеку, когда он подвергается опасности со стороны неведомых сил и собственных смут, все пригодится, и особенно — память. Мифы — коллективная память человечества. Археология беспрестанно извлекает на свет необъяснимые технические достижения древних, которые заставляют нас думать, что те располагали подлинным и весьма изощренным знанием, утраченным, но верным. Среди вопросов, которые ставит перед нами будущее, наверняка есть и такие, на которые прошлое уже ответило.

Мой труд — плод тех замыслов, которые слишком обширны, чтобы их можно было осуществить, но все же достойны попытки хотя бы в надежде открыть путь другим умам, которые продвинутся дальше.

Теперь читатель этих строк, помещенных в начале книги, может успокоиться: продолжение не столь сухо.


1967 год

 Отправлено: 17.01.14 01:37. Заголовок: В поисках, чем бы ск..

В поисках, чем бы скрасить ожидание пятого сезона "Аббатства Даунтон" (не перечитывать же после каждого сезона "Конец главы" ) набрела я в каталоге родной библиотеки вот на такую книжку:



Это полный сценарий первого сезона с подробными объяснениями всего, что может быть непонятно современному зрителю. И время от времени Джулиан Феллоуз вспоминает, что он еще и романист, и более подробно, чем это было в фильме, раскрывает характеры героев. В общем, хотя я уже читала книгу о том, как снимался этот сериал, и смотрела дополнительные материалы, всё равно читать сценарий необыкновенно интересно. Я даже не ожидала! Сценарий второго сезона уже тоже опубликован, но у нас пока нет. Я подумала-подумала и решила сделать заказ, чтобы поскорее приобрели. А там, глядишь, и остальные сезоны подтянутся.