"Как четко история нас настигает. Ибо история с Россией еще не до конца расправилась. Десталинизация еще впереди и непонятно, как ее совершить. Власть сейчас все делает для катастрофы и последующего мучительного национального перерождения, если останется чему переродиться. Реваншизм - комплекс параноидных реакций мстительного характера. Практически все маниакальные действия имеют реваншистскую природу. Вот почему надо любить детей, любых, и не обижать любых взрослых. Я и думать не мог, что застану такой ужас - доводку истории до логической эсхатологии. Дело пахнет не просто керосином. Дело пахнет ураном - ибо в лице российской власти Запад отныне будет иметь дело с вооруженным Ираном, неразоруженным Ираком, атомными талибами и воскресшим Бин Ладеном, - в одном лице. А народ - мы - у этого тирана снова в заложниках, и скоро будем любить взасос адским стокгольмским синдромом. И даже воевать за него. Но недолго."
Сообщение: 1219
Зарегистрирован: 12.10.13
Откуда: USA, Boston
Репутация:
2
Отправлено: 06.03.14 18:47. Заголовок: К 85-летию Фазиля Ис..
К 85-летию Фазиля Искандера:
Фазиль Искандер. Человек, заглянувший в бездонную пропасть
По смешным книгам Фазиля Искандера можно изучать трагическую историю нашей страны, отмечает Наталья Афанасьева
Фазилю Искандеру — 85 лет. Он говорит, что литература — это крепость, куда уходит человек для того, чтобы набраться сил, чтобы вынести этот мир. И, считает, что, пока мы способны смеяться над своими недостатками, мы живы. "Ведь над погибшими не смеются".
Русский писатель Фазиль Искандер родился в Абхазии, где больше всего долгожителей на душу населения — может быть, благодаря целебным свойствам мамалыги и вина, которые живущие здесь мусульмане, христиане, язычники и атеисты выставляют на общий праздничный стол. Искандер называет себя "русским писателем" и "певцом абхазского народа" — и это, как оказалось, прекрасно уживается в одном человеке.
В основе самого важного произведения Искандера — романа "Сандро из Чегема" —лежат детские ощущения гармонии мира и красоты, внутренней мощи и народной правды, которыми напитался автор в абхазском селе, где он проводил каждое лето с мамиными родственниками. В своих новеллах про местного крестьянина дядю Сандро, плута и выпивоху, по словам автора, он дал голос народу, "раскрыл мощь и красоту нравственного неба, под которым жили люди Чегема", показал мир таким, каким "он видится с чегемских высот".
С этих высот мир открылся советскому читателю (да и другим — книги Искандера переведены на многие языки) совсем иным, чем тот, который был описан не только в официальной советской литературе, но и в диссидентских произведениях того времени. Важное или страшное отсюда выглядит смешным или жалким, а вершители судеб — мифическим персонажами.
Большеусый — Сталин — известен в Чегеме тем, что как-то подарил Сандро кальсоны, а Ленин, которого абхазцы называли "Тот, кто хотел хорошего, но не успел", по ощущению старых чегемцев, был видным абреком.
В любом случае все они занимают куда более скромное место в жизни села, чем "Изабелла", мамалыга и молельный орех. И пользуются куда меньшим авторитетом, чем тамада, танцор, плут Сандро.
Жизнь внутри Чегема Фазиль Искандер называл "детством человечества", правдивость и естественность которого особенно видна в противопоставлении с казенной советской моралью.
В новелле "Пиры Валтасара" рассказывается история про то, как дядя Сандро выступает перед Сталиным и другими большими начальниками.
"Лучезарно улыбаясь", приезжий космонавт поднимает тост: "Я хочу, чтобы за этим прекрасным столом выпили за комсомол, который нас воспитал". "Уж не глуп ли он часом", — спросил хозяин-абхазец. "Нет, их так учат", — строго поправил его дядя Сандро.
"Сандро из Чегема" сравнивают с произведениями Фолкнера и Марка Твена, с "1001 ночью", с похождениями Ходжи Насреддина. Сам автор называет свое произведение плутовским романом, критики часто говорят, что Искандеру удалось возродить эпос, поскольку главным героем новелл является абхазский народ.
Но кроме того, что "Сандро из Чегема" — совершенно уникальное по жанру и совершенное по форме литературное произведение, написанное на упоительном русском языке, это потрясающий автопортрет добрейшего, остроумного, мудрого человека. А мудрость, по определению Фазиля Абдуловича, это "ум, настоянный на совести".
Фазиль Искандер — из тех авторов, которые не просто любят своего читателя, но и пытаются ему помочь. "Я считал всегда своим долгом помогать человеку взбодриться в этой трудной жизни и быть достаточно добрым, достаточно честным. А вообще конечная задача искусства, как и религии, — очеловечивание человека", — говорил он не раз в интервью.
Когда Искандер писал "Сандро", он мечтал назвать книгу "Сандро из Чегема, или Лекарство для жизни": "Поэтому для себя, для гармонизации собственной души и, тем самым, души читателя, я создал тот мир, который при всей своей простоте был своего рода гармонией, куда можно было идти читателю отдохнуть душой, набраться сил для жизни в нашем сложном хаотическом мире".
И в этой позиции нет ни упрощения, ни желания приукрасить действительность — по смешным книгам Фазиля Искандера можно изучать трагическую историю нашей страны. Причем историю, пропущенную через судьбу собственного народа, своей семьи, пережившей репрессии, разлуку — отец Искандера, иранец по происхождению, был выслан из страны и до конца своей жизни общался с семьей только письмами.
Не была безоблачна и писательская судьба Искандера — вышедший в 1973 году роман "Сандро из Чегема" бы изуродован цензурой практически до неузнаваемости.
В последних интервью писатель часто признается, что и в нынешнем мироустройстве ему многое не нравится. Но "если над недостатками страны хочется смеяться, значит, страна еще может выздороветь. Если смеяться над недостатками страны не хочется, значит, она уже погибла. Над погибшими не смеются", — говорит он.
Видимо, впитав в детстве так много гармонии мира, организм Искандера выработал универсальное средство выживания, иммунитет, который называется "чувство юмора".
И это не розовые очки и не умение не замечать плохие новости. Наоборот. "Чувство юмора — это то понимание жизни, которое появляется у человека, подошедшего к краю бездонной пропасти, осторожно заглянувшего туда и тихонечко идущего обратно".
Сообщение: 1220
Зарегистрирован: 12.10.13
Откуда: USA, Boston
Репутация:
2
Отправлено: 06.03.14 18:49. Заголовок: Почему Искандер засл..
Почему Искандер заслужил Нобелевскую премию К 85-летию писателя Александр Генис ("Новая Газета")
Тайна великой книги Фазиля Искандера «Сандро из Чегема» в том, что в ней лирика и юмор автора соединились в эпос, чтобы произвести потрясение в русской литературе, которое она не испытывала со времен явления писателей Юго-Западной школы. В отечественную словесность вновь — и опять с Юга — влилась свежая кровь, омолодившая жанр романа, сам состав и плоть русской прозы.
По своей природе «Сандро» был имперским феноменом. Советская (тогда еще) литература прирастала за счет окраин, которые открывали русскому читателю новые миры. (Вот так — чтобы сослаться на прецедент — Киплинг подарил английской литературе Индию.) Это наследство советской империи — многонациональная литература на русском языке — еще не осмыслено во всей своей совокупности. А жаль: не так уж много хорошего осталось от прежнего режима. Впрочем, не стоит забывать, что та же власть сделала все, чтобы на много лет задержать приход настоящего «Сандро» к ждущим его читателям. Ведь только после выхода полного, а не изувеченного советского издания стала ясно вырисовываться фигура Искандера как писателя мирового уровня.
В сущности, он сделал со своим Чегемом то же, что Фолкнер с Йокнапатофой или Маркес — с Макондо: вырастил из родной почвы параллельную вселенную, существование которой уже нельзя отрицать.
В предисловии к бесцензурному, американскому «Сандро» Искандер сформулировал задачу книги: «Следуя традициям русской классической литературы, показавшей полноценность душевной жизни так называемого маленького человека, я пытаюсь в меру своих сил раскрыть значительность эпического существования маленького народа».
Искандер сделал, что обещал: дал голос народу, раскрыл, по его же словам, мощь и красоту нравственного неба, под которым жили люди Чегема.
Кажется бесспорным, что из всех ныне живущих российских писателей Искандер прежде всего заслуживает Нобелевской премии. За что еще давать высшую награду, как не за такое расширение литературной географии, которое навсегда меняет карту мировой словесности.
Сообщение: 1221
Зарегистрирован: 12.10.13
Откуда: USA, Boston
Репутация:
2
Отправлено: 06.03.14 19:06. Заголовок: И к 80-летию Михаила..
И к 80-летию Михаила Жванецкого: Михаил Жванецкий: «Мне кажется, что россияне завидуют украинцам. Потому что смогли свалить зарвавшихся, охамевших, обнаглевших ворюг»
06.03.2014 Сегодня знаменитый сатирик, народный артист Украины и России отмечает 80-летний юбилей
Свой день рождения Михаил Жванецкий отметит в Москве. В этот день в концертном зале имени Чайковского у него запланирован юбилейный вечер. Писатель прочтет произведения, написанные более чем за сорокалетнюю карьеру, а также новые работы, в которых выражает свое острое мнение по поводу событий в современном обществе. Не обошел вниманием и последние события в Украине, в частности, в Крыму: «Мне кажется, что россияне безумно завидуют украинцам. Потому что смогли, позволили себе свалить зарвавшихся, охамевших, обнаглевших ворюг. Это не исключает того, что могут прийти новые. Но они точно будут знать, что существует сила противодействия, способная дать им отпор. А закомплексованное российское большинство оправдывает свое бездействие, свою ненависть и свое бессилие „желанием стабильности“, тем, что „они все там бандеровцы и фашисты“ и т. д. А на самом деле это просто зависть, что украинцы смогли, позволили себе, не промолчали, не утерлись… А под конец — да вы все нищие там будете, в этом Евросоюзе!.. А в Таможенном союзе все просто невероятные богачи». 7 малоизвестных фактов из жизни Михаила Жванецкого
1. Говоря о своем детстве, Михаил Жванецкий вспоминает «что-то очень солнечное, пляжное… Пока не грохнула война. Дальше — поезд, Средняя Азия, школа, Победа, возвращение в Одессу». Родители-врачи мечтали о том, чтобы их сын стал врачом или музыкантом. Однако он поступил в Одесский институт инженеров морского флота. В студенческие годы Жванецкий начал писать миниатюры и монологи и создал студенческий театр миниатюр «Парнас-2». Концерты шли с аншлагами.
Знаменитые афоризмы Жванецкого:
«Ум и талант не всегда встречаются. А когда встречаются, появляется гений, которого хочется не только читать, но и спросить о чем-то».
«Или умереть, к чертям собачьим, или жить, гори оно огнем».
«Если раздуть свои радости до размеров неприятностей, то можно и от них получать наслаждение».
«Внутреннее благородство кого хочешь выведет из себя».
«Концов счастливых не бывает. Если счастливый — значит, не конец».
После окончания вуза работал в порту сменным механиком, затем инженером на одесском заводе «Продмаш». «Восемь лет погрузки-выгрузки, — вспоминает Михал Михалыч, — разъездов на автопогрузчике, сидения в пароходе, в трюме, в угле, когда видны только глаза и зубы. Там я мужал…» В 1960 году он переходит на работу в Центральное проектно-конструкторское бюро.
2. Во время гастролей в Одессе Ленинградского театра миниатюр в 1962 году Жванецкий познакомился с Аркадием Райкиным. «По-комсомольски бодрый (не нахальный, но бодрый) я попросил Райкина, чтобы он нас посмотрел. „Нас“ — это спектакль Одесского театра миниатюр „Парнас-2″, — вспоминает Михаил Жванецкий. — Как сейчас, помню декорации — деревянная рамочка и марлевая занавесочка… А Райкин взял и не отказал: „Ну хорошо, приезжайте в театр, после спектакля мы вас посмотрим“. Представляете? В еще не остывшем от оваций самому Райкину зале! Мы вышли на сцену, показали спектакль, хохот был оглушительный! Тогда Аркадий Исаакович сказал (это его слова): „Мишенька, заведите себе толстую тетрадь и пишите. Пишите для меня“. Ну я стал высылать тексты Райкину. Он потом приехал в Одессу, тут же забрал из нашего театра в свой Карцева и Ильченко. Я же остался в Одессе. И вот однажды, сидя в трюме парохода, который привез в наш порт уголь из Мариуполя, я чинил транспортирующий агрегат. За пазухой у меня — толстенький конвертик, письмо от Ромы Карцева. И вот я, черный как черт, ресницы вообще были несмываемые (очень красиво, кстати), весь перемазанный углем, не выдерживаю. Тут же под свет фонарика начинаю читать это письмо, написанное библейским стилем: они поехали с Райкиным к начальнику милиции, они получили прописку… Еще в конверте была программка спектакля, где я увидел в списке авторов свою фамилию“.
3. Райкин пригласил Жванецкого в свой театр на должность завлита в 1964 году. „В порту я зарабатывал в месяц 89 рублей, а тут за один монолог, исполненный Райкиным, гонорар — 150, — рассказывал в интервью Михаил Жванецкий. — Да что там деньги, когда он сделал мне предложение написать для него спектакль! И я бросил все, поехал к нему. Написал спектакль „Светофор“, постановка которого была осуществлена в 1969 году. В основу легли миниатюры „Дефицит“, „Авас“, „К пуговицам претензий нет“ и „Век техники“. Авторские отчисления за это составляли уже тысячу двести рублей в месяц. Я стал богатым человеком. Стол в гостинице, где я жил, был накрыт 24 часа в сутки. Постоянно приезжали какие-то моряки, портовики, и я думал: „Сопьюсь к чертовой матери!“ Как я уцелел?“ В театре Райкина Жванецкий сотрудничал с Романом Карцевым и Виктором Ильченко, для которых написал более 300 миниатюр и монологов. Но вскоре писатель решил уйти из театра и стал работать самостоятельно. Снискав всесоюзную славу, Михаил Жванецкий в 1988 году создал Московский театр миниатюр, бессменным художественным руководителем которого является до настоящего времени.
4. В январе 2002 года сатирик стал жертвой ограбления. Трое преступников угнали джип Mercedes, а самого писателя при этом жестоко избили, отобрали документы и 600 долларов. Затем вывезли его на безлюдный пустырь возле Московской кольцевой автодороги и выбросили из машины. Воры забрали с собой портфель Михал Михалыча, в котором были тексты новых произведений.
5. Неотъемлемым аксессуаром Жванецкого является портфель. С ним писатель не расстается никогда. В 2004 году в Ялте рядом с концертным залом „Юбилейный“ открыли памятник „Портфель Михаила Жванецкого“. Точная копия этого атрибута известного сатирика отлита из бронзы в Киеве по макету ялтинского художника Игоря Лысенко и установлена на каменном постаменте. На портфеле выгравированы цитаты Жванецкого. Писатель был уверен, что и этот портфель долго не продержится. „Буду рад, если памятник не стырят и не перепилят — все же бронза, а время сейчас бурное… Но если это произойдет, тогда я украду чьи-то провода и ночью опять поставлю это все на место. Свет в конце тоннеля есть, но тоннель, сука, не кончается“, — пошутил писатель во время открытия памятника.
6. О своей личной жизни Жванецкий говорить не любит. А вот к прекрасному полу весьма неравнодушен. Признается, что без любви жить не может: „Любовь — она, как хорошенькая женщина, „очень вкусна со снежком“. И говорить о ней нужно либо коротко, либо ничего. Что до остального, то нынешнее состояние мировой фармацевтической промышленности и прочие медицинские уловки помогают женщинам позже рожать, а мужчинам — позже стареть. Кто женился на молодой, расплатился сполна: она его никогда не увидит молодым, он ее никогда не увидит старой. Если серьезно, не было б женщин, о ком бы я писал?! Понимаю, описать женское мышление может только великой писатель, тот, кто создал „Мадам Бовари“, „Анну Каренину“. Описать женщину изнутри почти невозможно. Опираясь на свои слабости, она становится такой сильной, изворотливой. И ты, несмотря на весь свой ум и опыт, не понимаешь — она тебя любит или видит в тебе отца своего ребенка“. Кстати, у сатирика пятеро детей — три дочери и два сына. С 1991 года Михаил Жванецкий женат на костюмерше Наталье, матери его младшего сына Дмитрия.
7. К своему возрасту юморист относится философски. „Это все ерунда!“ — заявил он в недавнем интервью „ФАКТАМ“. — Не задумываюсь о нем, просто не ощущаю его. У меня нынче период наслаждения старостью. Не молодостью, а старостью. Как сказал мне гениальный Фазиль Искандер: „Миша, молодость приходит и уходит и старость приходит и уходит“. Слава Богу, что она пока есть. Наслаждаюсь своим возрастом. Наверное, потому, что наконец приобрел спокойствие, благородство. Перестал суетиться и стал сейчас лучше, чем тридцать лет назад. Это сто процентов. С возрастом, мне кажется, в нашу жизнь приходит что-то хорошее, ты приобретаешь вкус. Он не может появиться в молодые годы, вкус возникает позже — в одежде, в мыслях, в стиле. Так что с возрастом ты становишься лучше. Могу лишь повторить: „Что такое шестьдесят? Это — испуг в ее глазах, все остальное — то же самое“. В 79 лет еще не все округлилось, а кое-что уже не совсем прямое (смеется). Интересный возраст. В этом возрасте появляется настоящая семья, ибо настоящая семья наступает тогда, когда оба никому не нужны. Не хочу сказать, что возвращаюсь с ярмарки, еще сижу на ней. Остальные туда идут, и я уже могу им что-то рассказать».
Этот текст был написан двадцать лет назад, к шестидесятилетию Михаила Жванецкого. С тех пор много чего случилось и со страной, и со всеми нами, – но благодарность за чудо, называемое его именем, по-прежнему роднит всех, кто «знает русский алфавит».
Мы росли на музыке его языка…
С днем рождения, Михаил Михайлович!
КАК? ВЫ НЕ БЫВАЛИ НА БАГАМАХ? НУ, ГРУБО ГОВОРЯ, НЕ БЫВАЛ…
Зато я был в Пярну летом восемьдесят второго года.
Пять пополудни. Плотная толпа полуголых людей обоего пола, стянутых как магнитом со всего пляжа к кассетнику на песке. Внутрь не пробиться. Можно только всунуть ухо между чужих подмышек и замереть там в попытке расслышать текст.
И ЧТО СМЕШНО? МИНИСТР МЯСНОЙ И МОЛОЧНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ ЕСТЬ И ОЧЕНЬ ХОРОШО ВЫГЛЯДИТ.
В море не идет никто. Одинокий мужчина средних лет, плещущийся там с утра, не в счет: он либо глухой, либо уже спятил. А мы, нормальные люди обоего пола, завороженные ритмичным течением смешной русской речи, остаемся стоять, сидеть и лежать на песке в ожидании теплового удара, боясь только одного: пропустить поворот мысли, образующий репризу:
И КОРАБЛЬ ПОД МОИМ КОМАНДОВАНИЕМ НЕ ВЫЙДЕТ В НЕЙТРАЛЬНЫЕ ВОДЫ… ИЗ НАШИХ НЕ ВЫЙДЕТ!
Кто это? Кто? Как фамилия?
Объем талии, рука с рукописью на отлете и клубящийся лукавством глаз – эти подробности обнаружились позже, а тогда, в восемьдесят втором – только голос, только ритм; это невозможное уплотнение языка, с пропусками очевидного, с синкопами в самых неожиданных местах…
И ВЪЕХАТЬ НА РЫНОК, И ЧЕРЕЗ ЩЕЛЬ СПРОСИТЬ: СКОЛЬКО-СКОЛЬКО?
Они столько лет просили, чтобы писатели были ближе к народу, и вот, кажется, допросились: этот, из кассетника, был ближе некуда. Он был внутри народа. Меченый атом эпохи, он, хохоча и рыдая, метался по общей траектории.
И НАМ, СТОЯЩИМ ТУТ ЖЕ, ЗА ЗАБОРОМ…
Человек из кассетника говорил «мы» - он имел на это право, ибо нашел слова для того, что мы выражали жестами. Обидно было слушать его в одиночестве – не хватало детонации; славно было слушать его в раскаленный день, будучи плотно зажатым среди своего народа, - народа, выбирающего между прохладным морем и голосом из кассетника – голос!
Пляж в Пярну летом восемьдесят второго года – место и время самого потрясающего успеха, который я когда-либо видел своими глазами…
Сообщение: 1224
Зарегистрирован: 12.10.13
Откуда: USA, Boston
Репутация:
2
Отправлено: 06.03.14 20:21. Заголовок: И интервью с самим М..
И интервью с самим Михаилом Михайловичем: Михаил Жванецкий: Считай время по стрижкам, если повезет - по женщинам...
Раиса Мурашкина ("КП") Сегодня знаменитый сатирик и писатель отмечает 80-летие
«Есть один вполне надежный способ испортить отношения со Жванецким - нужно попросить у него интервью. Нет, он не откажется. Он согласится и будет избегать встречи...» - эта цитата из «Огонька» 1997 года - стопроцентное попадание. Время летит, но Жванецкий не меняется. Март 2014-го. Он бы и рад поговорить, но все «некогда, некогда, извините, некогда». Потом (на бегу, перед концертом): «Ладно, пришлите четыре вопроса. Но не обещаю. Извините, некогда...»
А когда надежды на юбилейный разговор рухнули, вдруг неожиданный звонок: «Посмотрел, отвечу. Есть условие. Вы зачитываете вопрос. Я даю ответ. Вы молчите. Когда говорю «точка», тема исчерпана. Прелесть диалога в краткости!»
- Михаил Михайлович, поняла. Когда интервью?
- Оно уже началось... «ОЛИМПИАДА, КИЕВ, РУБЛЬ...»
- Как вы думаете, почему в последнее время все такие оголтелые?
- И от нас тоже, от пишуще-говорящих, что мы слышим в последнее время? Олимпиада, Киев, рубль. Олимпиада, Киев, рубль. Олимпиада как-то бодрит, Киев и рубль огорчают. Во всяком случае крику не меньше. И поэтому от этих вот возвышенных, но слегка визгливых тонов люди становятся ненормальными. Олимпиада, Киев, рубль... Одно радует, другое огорчает, третье вообще расстраивает. Но эти три слова все время не покидают нас в последние дни. Точка.
- Что такое самоирония для нашего человека и к чему может привести ее отсутствие?
- Отсутствие самоиронии приводит к патриотизму. И отсутствие самоиронии толкает в политику. У нашего человека пока еще нет самоиронии, она приходит с воспитанием. Самоирония приходит с пониманием того, что человек, относящийся к себе с иронией, очень симпатичен окружающим, очень нужен. Просто остро необходим. Называя свои неудачи и недостатки, он облегчает чужую жизнь. Особенно, допустим, если он знаменитый, если он пишущий, если он талантливый, он очень облегчает чужую жизнь. Допустим, вы бы обрадовались, получив Пушкина на свадьбу? Я не думаю, что Пушкин на свадьбе был бы так хорош. Он очень хорош, когда он в одиночестве, когда он пишет о себе, и пишет о себе правду. И каждый так. Поэтому человек самоироничный, он закрывает чьи-то рты, кроме всего прочего, чужие рты. Он уже готов, он сам знает, кто он. Вот, допустим, когда мне говорят «вы не писатель», я говорю: я знаю. Вот я такой одаренный житель этой страны.
«НЕ ЗНАЮ, ЧЕГО ХОТЯТ ЖЕНЩИНЫ»
- Когда у мужчины случается расцвет в жизни?
- Расцвет в жизни? Лет в 40. Во-первых, бывают, конечно, очень талантливые молодые. Но, вы знаете, это не расцвет, это, наверное, найденное решение. Найденное решение в молодости, чем заняться. Это найденное решение - это половина расцвета. Расцвет наступает в 40. А после 40 жизнь вокруг расцветает. В цветении либо в опадании лепестков.
- Вы для себя ответили на вопрос, чего хотят женщины?
- Нет, я не знаю, чего они хотят. И боюсь, что они не знают, чего они хотят. Я знаю, что хочет одна. Я знаю, что у нее получается. Сейчас женщина решает легче, чем мужчина. Это я знаю точно. Мужчина перегружен вариантами. Открываешь, допустим, шкаф - что надеть? Или заходишь в нынешний (я хочу сказать это с удовольствием) супермаркет - что купить? Или в нынешний огромный торговый центр - что купить? Мужчина перегружен вариантами, поэтому ему решить гораздо тяжелее. Ей легче. У нее нет стольких вариантов. У женщины очень практичная голова. Какой недостаток мужчины? От этой нерешительности у него такая черта характера: сначала жениться, потом выбирать. Он всю жизнь выбирает. Та, о которой мы говорим, решает сразу. Либо потом так же сразу сбежит с саксофонистом. Так же легче ей даются бизнес-решения. У нее меньше вариантов в голове.
- Что такое, по-вашему, легкость бытия?
- Легкости бытия я не испытывал никогда. Разве только когда шел в молодости- с легким человеком (скорее- всего, это была Она, а может быть, и Он) по берегу моря и разговаривал так, что мне достаточно было начать мысль, как Он или Она подхватывали ее. Вот когда ощущение- счастья в другом человеке от сказанного тобой - это, я думаю, и есть та самая мимолетная легкость бытия... Я думаю, легкость бытия вообще недостижима. Наш человек скорее бывает счастливым, чем довольным. Вот довольным он почти не бывает. А счастливым бывает где-то у себя на работе, у себя дома, на футбольном- матче... Когда получается- у него самого так, как он хотел. Или когда у всех получается- так, как этот хотел. Легкость - это что, как мне кажется?- Это когда два в одном. Когда он счастливый и довольный.- Если это может быть. «ЮМОР - СПАСЕНИЕ»
- Юмор, он от безысходности или от радости жизни?
- От того и от другого. Если безысходность не встретить юмором, то она надвигается просто чернотой, такой черной стеной. Говоря по-морскому, борт парохода надвигается, а ты между причалом и этим бортом. А юмор - спасение. Если он не насаждается насильно, в таком огромном количестве, как у нас сейчас. Это не юмор. Это что-то такое чуть пониже. Я бы сказал так: не можешь брать за душу - бери ниже, там начинается печень. Не можешь брать за печень - бери еще ниже. И заканчивается эта шутка так: он забудет, что ты говорил, но не забудет, за что ты его брал.
Юмор хорош только непреднамеренный и непредсказуемый. Юмор - это не хохот. Юмор - это вспышка в темноте. Реакция на это - много вспышек в темноте. Я считаю, что настоящее искусство - это когда мурашки побежали по телу. Знаете, когда неожиданно для тебя и независимо от тебя вдруг побежали мурашки. В зрительном зале или где-то. И вот это настоящее. Это совершенно неосознанное. Это значит, ты встретился с настоящим искусством, что-то в тебе откликнулось.
- Цифры в паспорте для вас что-нибудь значат?
- Не обращаю внимания. Абсолютно. Бог при рождении каждому дарит часы. С одним условием: не заглядывай. Считай время по стрижкам, даже, если повезет, по женщинам, по книжкам, если ты будешь писать, либо по каким-то изобретениям, по тому, что ты делаешь. То есть есть куча возможностей отсчитывать время. И когда тебе вдруг потом, как сейчас, говорят, что тебе столько-то лет… Я в жизни никогда не думал об этой цифре. И сейчас не хочу думать. Только в связи с тем, что все знают, когда я родился, я должен с ужасом эту цифру рассматривать. Что такое цифры? Я слежу только за первыми цифрами возраста. Остальные уже меня не интересуют. Это как на бензоколонке. Ты видишь там рубли, потом копейки. Ну и тут рубли, ты их и считай. И даже их считать не надо. Живи! Надо будет, Бог покажет тебе часы. Точка.
Женечка, спасибо за две прекрасных статьи. Я вчера удостоилась чести присутствовать на юбилее Фазиля Абдуловича (на правах старого друга ). Все прошло просто прекрасно, сам юбиляр был в прекрасном настроении, много шутил. Особенно веселился, когда помощник Президента России зачитал ему аж два поздравления, одно из которых было поздравлением с Новым годом!! Оказалось, что еще осенью Искандеры сменили в квартиру, а поздравление привезли на старый адрес и, не найдя адресата, вернули обратно. Так что вчера Фазиль Абдулович получил оба!
Литературный критик Юрий Володарский – коренной русскоязычный киевлянин. О себе в прошлогоднем интервью Захару Прилепину сказал так: «— гражданин Украины, этнический еврей, родной язык и родная культура у меня русские». С кем, как ни с таким человеком поговорить о том, что сегодня происходит на Украине и в её окрестностях.
— Юрий Алимович, как оцениваете произошедшее в Киеве в ноябре-феврале? Это народная революция или, как всё громче объявляют московские телеканалы, — захват власти бандеровцами?
— Безусловно, это народная революция. Вспомните миллионные митинги в Киеве, посмотрите на результаты соцопросов. Конечно, у Майдана есть не только сторонники, но и противники, но штука в том, что никаких долгосрочных протестов с их стороны не было — не считать же таковыми организованный бывшими властями и насквозь проплаченный Антимайдан. У Майдана никогда не было антирусской риторики, русской речи на Майдане ничуть не меньше, чем украинской — напомню, что Киев преимущественно русскоязычный город. Московские телеканалы безбожно лгут.
Да и какими-такими «бандеровцами»? Это слово сейчас лишено какого-либо содержания и используется как бессмысленное ругательство наряду с «либерастами», «дерьмократами» и так далее. Разговор на таком уровне невозможен. Другое дело украинский национализм. Он существует, в нём есть несколько течений («Свобода», «Братство», «Тризуб», «Правый сектор»). В парламенте из националистических партий представлена только «Свобода», у неё 10,4 % мандатов плюс ещё несколько депутатов, прошедших по мажоритарным округам. Безусловно, на Майдане есть националисты, в том числе, радикальные, но их явное меньшинство. Думаю, в процентном отношении их количество приблизительно соответствует количеству «свободовцев» в Верховной Раде. Что касается пресловутой темы антисемитизма, то, я уверен, что антисемитов на Майдане не больше, чем в российской Государственной Думе. — Какая сейчас обстановка в Киеве? Грубо говоря, метро ходит, больницы открыты, магазины работают? У нас тут говорят бог знает что.
— Революцию в Киеве можно увидеть только на Майдане и прилегающих улицах. Во всех остальных частях города вы её присутствия не заметите вообще. Метро, больницы, магазины работают как всегда. Дети ходят в школу. Вон, гляжу в окно, на прогулку вышел детский садик, что напротив моего дома.
— Главным аргументом российских СМИ против нынешней власти на Украине является такой: запрет разговаривать по-русски. Мелькнула информация, что закон этот Рада не приняла, но тут же исчезла. В общем, как с русским языком?
— Запрет разговаривать по-русски?! А по улицам Москвы действительно медведи ходят? Ребята, ну это же полный бред! Рада отменила Закон об основах государственной языковой политики, принятый во время каденции Януковича, то есть вернулась к положениям, которые действовали много лет, вплоть до июня 2012 года. Где тогда были защитники русскоязычного населения?
Другое дело, что нынешняя поспешная отмена этого закона была абсолютно несвоевременным шагом и вызвала справедливое недовольство многих украинцев. В результате исполняющий обязанности президента Александр Турчинов наложил на отмену закона вето. То есть абсолютно никаких актов, ограничивающих использование русского языка, новая власть не принимала. Подавляющее большинство журналов и газет Киева по-прежнему выходят на русском. Защищать русскоязычное население Украины не от чего.
— В январе появилось сообщение, что Виктор Янукович чуть ли не продал часть Крыма китайцам. Это утка или на самом деле?
— Да, я тоже читал сообщения о долгосрочной аренде крымских земель представителями Китая, но тут у меня информации не больше, чем у вас.
— Как с мобилизацией? Парни идут на призывные пункты?
— Очевидцы рассказывают об очередях у военкоматов, друзья в ФБ — о звонках и повестках. Пока такие свидетельства единичны. Оценивать этот шаг властей мне трудно. Понятно одно: если немалая часть народа настроена очень патриотично, то состояние регулярной армии кажется довольно плачевным. Посмотрим, какие шаги будут предприняты в ближайшее время.
— Что киевляне говорят о Крыме? Это ведь, кроме всего прочего, «всенародная здравница»...
— Много чего говорят. О том, что Россия грубо попрала международные нормы и нарушила Будапештские соглашения, что ставит под угрозу всю систему европейской безопасности. Тут отношение вполне однозначное. А вот дальше начинаются разногласия. Одни говорят: да чёрт с ним, с Крымом, пусть подавятся. Другие возражают: боже упаси, это же прецедент, так они полстраны захапают. Кроме того, в Крыму 250 тысяч татар, 500 тысяч этнических украинцев и немалое количество этнических русских, которые вовсе не мечтают о российской защите — что теперь с ними будет? Что касается здравницы, то если Россия не выведет войска и обстановка не нормализуется, то курортный сезон в Крыму можно считать сорванным. А ведь Крым только за счёт туризма и живёт. Если же Крым станет второй Абхазией, то перспективы «всенародной здравницы» просто трагические.
— По российскому телевидению широко демонстрировался допрос русского парня, которого задержали на границе с Украиной. Он ехал с майдана. Утверждает, что не участвовал, просто смотрел, надеялся помародёрничать. Но вопрос не в этом. Он рассказал, что на майдане было немало американцев, немцев, поляков, и они выглядели не как рядовые участники. Вы, случаем, не встречали таких американцев?
— Конечно, немцы на Майдане готовили коктейли Молотова, поляки ломали брусчатку, а американцы жгли костры из долларов, чтобы согреть коварных бандеровцев. И на всех были погоны с большими звёздами — сразу понятно, что не рядовые участники. Безусловно, рассказы одного парня-мародёра заслуживают большего доверия, чем свидетельства тех, кто действительно был на Майдане. Похоже, по степени антиамериканских и антиевропейских настроений Россия уже заткнула за пояс Иран и Саудовскую Аравию. Впереди только Северная Корея. Так держать.
— Понятно… А как оцениваете реакцию на майдан многих российских писателей? Например, Эдуард Лимонов с самого начала призывал Россию вмешаться, и теперь ликует, что власть к нему прислушалась. А Сергей Лукьяненко пригрозил украинских писателей-фантастов, поддержавших майдан, не пускать на конвенты и противодействовать изданию их книг в России...
— Ничего кроме омерзения эти заявления не вызывают. Но вообще реакция у российских писателей разная. Спектр широк — от полной поддержки Украины в либеральных кругах до полного одобрения российской агрессии национал-шовинистами. Огромное спасибо всем, кто звонит, пишет, беспокоится – это очень помогает жить.
— Не изменилось ли у вас отношение к современной русской литературе?
— Лично у меня нисколько. Я продолжаю заниматься своим делом — пишу книжные обзоры в несколько изданий, и современная русская литература занимает в них немалую часть. Большинство моих украиноязычных приятелей-литераторов чётко отделяют зёрна от плевел: Путин и нынешнее российское государство это что-то одно, а русская литература и культура — что-то совсем другое. Что касается истерических заявлений Лимонова, Проханова, Лукьяненко, то к ним в Украине давно выработалось вполне однозначное отношение, и события последних месяцев мало что изменили.
— Каким вы видите ближайшее будущее Украины? Не в своём идеале, а исходя из тех процессов, какие происходят и внутри страны, и вокруг.
— Всё очень сложно. Крым уже захвачен, Россия стимулирует сепаратистские движения на юго-востоке. Есть целый ряд возможных сценариев — от полного вывода российских войск из Крыма до третьей мировой войны. Эти, соответственно, самый оптимистичный и самый пессимистичный варианты всё же маловероятны. Срочно нужны переговоры с участием всех сторон, международных посредников, при чётко изложенных позициях и отказе от агрессивных действий. В конце концов, у самих крымчан пока ещё никто ничего не спрашивал. Понятно только, что референдум под чутким руководством российских автоматчиков покажет результаты, которые Россия нарисует заранее. Впрочем, когда мне кажется, что всё плохо и шансов нет, я вспоминаю, что то же самое мне казалось, когда Янукович был у власти, по протестующим стреляли снайперы, а «Беркут» зажимал Майдан в тиски. Остаётся надеяться на лучшее. Как бы банально это ни звучало, другого выхода нет.
К.ЛАРИНА: Мы начинаем программу «Книжное казино». В студии ведущие Ксения Ларина и сейчас подойдет Майя Пешкова. В гостях у нас сегодня Людмила Улицкая. Здравствуйте, Людмила Евгеньевна.
Л.УЛИЦКАЯ: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: Задаю первый вопрос. Назовите специализацию доктора Кукоцкого, героя романа Людмилы Улицкой «Казус Кукоцкого». Присылайте на смс +7-985-970-45-45. Что мы сегодня имеем, Майя?
М.ПЕШКОВА: Мы сегодня разыгрываем книгу Людмилы Улицкой «Священный мусор», которая мне безумно понравилась.
Л.УЛИЦКАЯ: Спасибо.
М.ПЕШКОВА: «Любимая книжка девочек», эта книга имеет отношение к тем дням, которые мы еще продолжаем гулять.
К.ЛАРИНА: У них еще и завтра выходной.
Л.УЛИЦКАЯ: Да, ко мне она не имеет никакого отношения. Не я ее писала, а совсем другие авторы.
М.ПЕШКОВА: А также две книги, написанные Людмилой Евгеньевной для детей. «История о старике Кулебякине, плаксивой кобыле Миле и жеребенке Равкине». Что это за история? Правдивая?
Л.УЛИЦКАЯ: Ну, сказка.
К.ЛАРИНА: Очень красивые книжки. Что за издательство их сделало?
М.ПЕШКОВА: «История про воробья Антверпена, кота Михеева, столетника Васю и сороконожку Марью Семеновну с семьей». Такое длинное название, что сначала надо было выучить, а потом уже читать.
К.ЛАРИНА: Все назвали?
М.ПЕШКОВА: Да.
Л.УЛИЦКАЯ: Из этой серии еще третья была сказка, но что-то я ее не вижу.
М.ПЕШКОВА: А как третья называлась?
Л.УЛИЦКАЯ: Потом расскажу.
К.ЛАРИНА: Очень длинные названия.
Л.УЛИЦКАЯ: Да.
К.ЛАРИНА: А сейчас рейтинг продаж. Топ составлен на основе данных о лидерах продаж, предоставленных тремя крупнейшими книжными магазинами Москвы: - «Московский Дом книги» - «Библио-глобус» - «Москва». Появилась новая книга Дины Рубиной «Русская канарейка. Желтухин».
М.ПЕШКОВА: Мы ждем Дину Рубину 6 апреля к нам в эфир.
К.ЛАРИНА: Прекрасно! Я думаю, книга поднимется, пока Дина Рубина приедет к нам. Так же в рейтинге присутствует книга Дэна Брауна «Инферно». Артуро Перес-Реверте «Танго старой гвардии». Паола Волкова «Мост через бездну. Книга 3», вышедшая после ее смерти. Сесилия Ахерн «Как влюбиться без памяти». Сергей Лукьяненко, Аркадий Шушпанов «Школьный надзор» на 4-м месте. Акунин со своими двумя произведениями «История Российского государства. От истоков до монгольского нашествия» и «Огненный перст». А 1 место 15-ую неделю занимает Роберт Гэлбрейт «Зов кукушки».
М.ПЕШКОВА: А наш любимый мужчина ушел из рейтинга?
К.ЛАРИНА: Мясников здесь. Но «Как прожить дольше 50 лет» уже ушла, так мы с тобой ее и не прочитали. Мы с Майей сегодня нагло воспользовались своим положением, чтобы вытащить Л. Улицкую и поговорить о наболевшем. Поскольку то, что сегодня мы переживаем в истории нашей страны, вызывает многие аналогии. Я думаю, прекрасно Людмила Евгеньевна помнит 68 год, позже был 79 – ввод войск в Афганистан. Я подбираюсь к этой главной теме, т.к. знаю, что вы радикально относитесь к происходящим событиям…
Л.УЛИЦКАЯ: Я реально отношусь.
К.ЛАРИНА: Подписали обращение от Пен-центра, да?
Л.УЛИЦКАЯ: Последний месяц Пен-центр только этим и занимается. Сейчас заработал Фейсбук, который ведет Марина Вишневецкая – очень хороший. У нас старый сайт Пена совершенно неудовлетворительный. Сейчас у нас в работе уже новый, я надеюсь, что он заработает. Т.к. действительно обстановка такова, что российский Пен-центр довольно вяло реагировал предыдущие годы на довольно горестное положение со свободой слова, и сейчас в течение последнего месяца было несколько обращений. И я надеюсь, за несколько месяцев мы сможем активировать работу с подачей информации. Я надеюсь, сейчас у нас будет лучший сайт, и наш голос будет более слышен.
К.ЛАРИНА: У нас как обычно в такую суровую годину интеллигенция раскалывается пополам. Мы имеем с одной стороны письмо-обращение к Путину от имени Российского союза писателей, который выражает полную поддержку всем деяниям и решениям руководства. Я имею в виду события на Украине и в Крыму. Это письмо подписали русские писатели, которых мы хорошо знаем и по предыдущим, там Бондарев, Распутин и т.д.
Л.УЛИЦКАЯ: Меня это огорчило, т.к. Распутин – значительный русский писатель. И мне бы хотелось, чтобы он подписывал другие письма.
К.ЛАРИНА: Пен-центр тоже выступил с заявлением?
Л.УЛИЦКАЯ: Это была реплика, и они никак не представляют всех писателей России. Это такая история из прошлого. Это история, которая напоминает позорные страницы жизни ССП – Союза советских писателей. История из «я Пастернака не читал, но давайте его выгоним, а еще лучше – посадим». И конечно, это в 1 очередь стыдно, и грустно. Т.к. все-таки это люди пишущие, культурные. Люди, которые должны были погрузиться сначала в ту информацию, которая более объективна. Журналистское сообщество ведет себя недобросовестно, и это та ситуация, которая останется в памяти детей наших. Как раз сейчас мы с друзьями составляем книгу памяти Наташи Горбаневской. Человека, который вышел на площадь и сказал нет, когда ввели войска в Прагу. И тогда таких людей нашлось семь. И это честь нации. Могло сложиться у всего мира, что русский народ поддерживает введение русских войск.
К.ЛАРИНА: Да. Во всех газетах были резолюции митингов.
Л.УЛИЦКАЯ: Конечно. Сегодня не 8 человек, сегодня гораздо больше людей имеют силы сказать нет войне. Но война уже идет, сегодня она тихая, эта война, завтра будет громкая. Первые жертвы этого столкновения уже имеются. Жалко и тех и других – и людей, которые вышли на площадь и сказали «мне это не нравится», и тех, которые стреляли и тоже были убиты. Это чрезвычайно грустная картина, грустная и опасная. Мы прилагаем все усилия к тому, чтобы это вторжение было остановлено.
К.ЛАРИНА: А кто-нибудь из ваших знакомых, друзей придерживается государственной точки зрения на эти события?
Л.УЛИЦКАЯ: В моем близком окружении нет. Есть несколько людей нейтральных, которые с усталостью относятся к политике вообще. Я сама бы отмахивалась. Я политику не люблю, я в ней не понимаю.
К.ЛАРИНА: Но здесь касается лично каждого.
Л.УЛИЦКАЯ: Стыд, страх, жалко тех ребят, которые ясно, что неизбежно погибнут. Сегодня, слава Богу, еще не стреляют, но это может произойти завтра.
К.ЛАРИНА: Очень много вопросов пришло сегодня к нашей передаче. И я благодарна нашим слушателям. Пишет Владимир из Кемеровской области: «Уважаемая Людмила Евгеньевна, увидел тему передачи «Чтоб понимали друг друга» и подумал, разве это возможно? В обществе накопилось столько агрессии к чужому мнению, не говоря о мнении противоположном. Люди не хотят даже слышать друг друга, не то, что понимать. Как противостоять мракобесию, если людям проще идти строем?».
Л.УЛИЦКАЯ: Владимир, мне приятно, что я встретила в вас единомышленника. Огромная тема. Очень трудно понимать друг друга. Эта тема взаимного непонимания глубоко в нашем обществе сидит. проблему отцов и детей, само название романа Тургенева говорит об этом. Не во всех странах это так остро. У меня были хорошие отношения с родителями, но было множество вещей, о которых я с ними не разговаривала. Тема запретов была сильна. Черного и белого не называли, в особенности при детях. Чувство страха перед правдой любой было сильно. Страх это то, что мешает взаимопониманию. И люди, которые боятся, они очень агрессивно держатся за свою точку зрения. Для того, чтобы друг друга понимать, надо избавиться от заведомого раздражения, заведомого неприятия. Страх – одна из болезней нашего отечества. Слишком много страха пережито было нашими предшественниками. Я думаю, попытка к доброжелательному разговору это то, чему нам всем предстоит научиться. И наше ТВ мешает честному разговору.
К.ЛАРИНА: И любое проявление инакомыслия – наказуемо. У на людей на улице забирают за то, что они против войны протестуют. Идет колонна с плакатом «танки на Киев», ее никто не трогает, ее охраняют.
Л.УЛИЦКАЯ: С другой стороны, нет более универсального лозунга в мире, как лозунг антивоенный.
К.ЛАРИНА: Мы делаем паузу, слушаем Новости, потом возвращаемся.
НОВОСТИ
К.ЛАРИНА: Продолжаем программу. Уже пришли правильные ответы на наш вопрос: Доктор Кукоцкий акушер. 2 вопрос тоже будет на смс. Кто была по профессии главная героиня романа «Медея и ее дети»? +7-985-970-45-45. Тот, кто правильно ответит, получит все книжки. Возвращаемся к нашим вещам. «Величие В. Путина детонирует в вашем сознании? Миллионы россиян вышли со знаменами России на защиту русскоязычных на Украине. Это очередной бенефис нашего президента. А какой вы свою лепту вносите в копилку интересов России? Не забывайте: враги нашего общества коварны и хитры и бороться с ними обязан каждый россиянин».
Л.УЛИЦКАЯ: Я русский писатель. И книги мои переведены на 34 языка. Я думаю, это хорошее подспорье для русской культуры. Однажды я получила самую любимую свою премию. Это была премия Будапешта. И в этом городе к русским не очень хорошо относятся по понятным причинам. Так вот, когда мне дали эту премию, я поняла, что мы вступили в пространство, где культура побеждает политику. Россию в мире не очень любят, именно за нашу агрессивную политику. За это же самое не очень любят и Америку. И у очень многих стран очень широкое антиамериканское движение.
К.ЛАРИНА: А чем вы объясняете яростную поддержку сегодняшнего президента в России?
Л.УЛИЦКАЯ: Я все время говорю 2 слова: культура и образование, образование и культура. Наш народ очень плохо образован, подвержен тотальной пропаганде. Мы делаемся народом-жертвой пропаганды. Потому что с оболваненным человеком можно сделать все, что угодно.
К.ЛАРИНА: А как пробиться через этот кордон пропагандистский?
Л.УЛИЦКАЯ: Ксения, мы сидим с вами и делаем свою работу, чтобы войны не было, чтобы агрессии было меньше, чтобы раздражения и напряжения в обществе было меньше, т.к. катастрофически последствия, кто-то их понимает, кто-то нет.
К.ЛАРИНА: То, что происходит в Крыму с государственной точки зрения можно ли назвать это аннексией? Или этих слов вы избегаете в оценке происходящего?
Л.УЛИЦКАЯ: То, что мы получаем из официальных каналов свидетельствует о том, что российской армии там нет.
К.ЛАРИНА: А армия сама признается, что она там есть.
Л.УЛИЦКАЯ: Шизофренически. К сожалению, я знаю, что армия там есть, у меня родственники в Крыму. Часть моей семьи жила в Крыму, и не было человека, которому было бы так жаль потери Крыма как мне, я там росла.
К.ЛАРИНА: А почему вы сейчас не радуетесь?
Л.УЛИЦКАЯ: Я очень огорчаюсь. Дело в том, что я была тем человеком, который стоял на автостанции в Судаке, и впервые услышав татарскую речь возвратившихся туда татар, я горько плакала от ощущения, что неужели это возможно. И то, что происходит сейчас это дело рук современных политиков, т.к. вражда, агрессия, эта ситуация очень сложная. В.В. Путин несет ответственность большую, но я думаю, там многие люди задействованы еще.
К.ЛАРИНА: Лоббирование чье-то, да?
Л.УЛИЦКАЯ: Конечно. То, что происходит в СМИ, неумение сказать нет, готовность всегда вильнуть хвостом. Это более всего стыдно.
К.ЛАРИНА: Путин вырос в политического деятеля яркого и сильного, способного держать весь мир. Вспомните, когда он получил разрешение ввести войска в Крым от Совета Федерации, весь мир замер, все ждали, что он решит.
Л.УЛИЦКАЯ: Я думаю, человек этот очень мало просвещенный, малокультурный, очень властный и логика жизни, которой он руководствуется – логика КГБ. И страна, которая законным образом выбрала себе человека из спецслужб, эта страна сама себе подписывает приговор и определяет политику. Можно сказать виноват Путин. Но на самом деле, виноваты все мы.
К.ЛАРИНА: А что касается интеллектуального сообщества? Я не знаю, видели ли вы обращения украинских деятелей культуры, они записали это на видео, «почему же вы молчите».
Л.УЛИЦКАЯ: Мы не молчим.
К.ЛАРИНА: Да, мы с этого начали.
Л.УЛИЦКАЯ: Все время пытаемся как-то развернуть немного общественное мнение. Мы написали как раз сегодня, повесили в сеть ответ украинскому Пен-центру, хотели бы сделать совместное заявление.
К.ЛАРИНА: Кстати, Киносоюз тоже свое заявление сделал.
Л.УЛИЦКАЯ: Да.
К.ЛАРИНА: Это не тот союз, который Михалков возглавляет, альтернативный.
Л.УЛИЦКАЯ: Ну что же, интеллигенция слабенькая. Не делает погоды. Мы тут недавно с друзьями осуждали вопрос, сколько надо вагонов, чтобы нас всех оттуда вывезти.
К.ЛАРИНА: Философский проход.
Л.УЛИЦКАЯ: Сначала говорили вагон, потом состав, сегодня я думаю даже не 1 состав.
К.ЛАРИНА: У нас вчера была передача «Автозак как философский проход», и кто-то из наших слушателей написал «передвижные тюрьмы».
Л.УЛИЦКАЯ: Мы живем в счастливые времена.
К.ЛАРИНА: Да ладно?!
Л.УЛИЦКАЯ: Серьезно, я в этом просто уверена. Во-первых, сажают слегка и немногих.
К.ЛАРИНА: Но это унизительно.
Л.УЛИЦКАЯ: Вы знаете, не миллионы. В мое поколение я не знала голода, мы все жили очень бедно, но мы не пережили большой войны, мы читали книжки, был самиздат, читаем до сих пор, ценура в литературе практически отсутствует. Поэтому я считаю, моему поколению достался золотой век. У меня настроение неплохое, оно, кончено, сильно портится событиями сегодняшнего дня. Но у нас есть маленький шанс войны избежать. Если мы возьмемся за руки и все-таки скажем нет. Все-таки слышит немножко. И история Майдана не для нас должна быть поучительной, а для нашего правительства. У меня есть надежда, что мы все-таки выживем.
К.ЛАРИНА: Вопрос: «Людмила Евгеньевна, вы не задыхаетесь в современной ксенофобской России? Понятно, что вы никуда не уедете, но что вы посоветуете тем, кто не может уже здесь быть – валить отсюда или оставаться, выбирая внутренне сопротивление, как вы или Екатерина Гениева, иначе здесь не выжить?».
Л.УЛИЦКАЯ: Это вопрос личной свободы, его должен решать каждый человек. Мы все были свидетелями большой миграции, потом была очень болезненная для всей страны эмиграция, необъявленная, когда уезжали ученые. Человек, который хочет покинуть Россию, чтобы прокормить своих детей, имеет на это право, пока у нас еще паспорта выдают. Запад – не сахар. Была такая иллюзия, что сейчас я уеду, и будет все отлично. Это новая жизнь, это очень тяжелая история. Надо быть очень отважным, рисковым человеком, чтобы переехать в другую страну жить.
К.ЛАРИНА: Где больше рисков? Переехать или остаться?
Л.УЛИЦКАЯ: Везде. Сегодня Майя мне сказал, что собирается возвращаться Марина Голдовская.
К.ЛАРИНА: Да, я знаю тоже. давайте возвращаться в Россию, говорю я всем, кто здесь живет, очень красивый образ.
Л.УЛИЦКАЯ: Да, мы здесь!
К.ЛАРИНА: Спасибо! Правильный ответ про Медею, она была медсестрой, у нас сейчас Книжные Новости.
Отправлено: 11.03.14 12:25. Заголовок: Элен пишет: Я помню..
Элен пишет:
цитата:
Я помню, у тебя уже давно были просто шикарные его фото...
Да, было дело.... Фазилю очень понравилась пара фоток и потом их ставили на обложку всех его новых книг!!! Сейчас, к сожалению, по объективным причинам таких фоток уже не сделаешь...
Жень, я сама фотик не брала, но одна моя знакомая нащелкала там несколько фоток, могу выложить чуть попозже. А еще несколько лет назад я три дня подряд приезжала с оператором к ним на дачу в Переделкино и Фазиль Абдулович дал мне небольшое интервью, а потом читал свою прозу и стихи. В итоге у меня есть 8 часов такого видео. Вот, найду время, отрежу несколько кусочков и выложу. Уж больно здорово Искадер читает!!!
Сообщение: 1264
Зарегистрирован: 12.10.13
Откуда: USA, Boston
Репутация:
2
Отправлено: 11.03.14 14:09. Заголовок: Дактиль пишет: А еще..
Дактиль пишет:
цитата:
А еще несколько лет назад я три дня подряд приезжала с оператором к ним на дачу в Переделкино и Фазиль Абдулович дал мне небольшое интервью, а потом читал свою прозу и стихи.
Вот это я помню, как ты рассказывала, фотки показывала. Наверное, к 80-летию?
цитата:
В итоге у меня есть 8 часов такого видео.
Ого!
цитата:
Вот, найду время, отрежу несколько кусочков и выложу.
Было бы замечательно!
цитата:
Уж больно здорово Искадер читает!!!
Это - 200%!
Эх, какой писатель... и какой мудрый человек. "Удавы и кролики" - бессмертная кинга. "Их гипноз - наш страх". Всё верно, всё так и есть...
Виктор Славкин, писатель, редактор отдела сатиры в журнале «Юность», ведущий передачи «Старая квартира» на телеканале «Культура», был одним из немногих драматургов, кто в советские времена писал абсурдистские пьесы. Их абсурд наполнен узнаваемыми реалиями.
– Виктор Иосифович, среди ваших предков были люди, причастные к искусству и литературе?
– Нет. Славкины родом из местечка Сновск в тридцати километрах от Чернигова. Там жили несколько поколений моих предков, там же родились мои родители. Из этого местечка известный театральный дирижер Натан Рахлин, мой троюродный дядя писатель Анатолий Рыбаков, там же родился и герой Гражданской войны Щорс. Поэтому сейчас городок называется Щорс.
Людей искусства среди моих предков не было. Но мой папа Иосиф Наумович Славкин был очень остроумным и артистичным человеком, хранителем и рассказчиком разных местечковых историй. Он любил эти смешные истории рассказывать за столом, я помню их до сих пор и по ним представляю себе жизнь типичного еврейско-украинского местечка. Я родился в 1935 году уже в Москве, куда отец переехал в начале 30-х, здесь он окончил Станкин. Иосиф Наумович всю жизнь служил в системе трудовых резервов, высоко не поднимался, работал мастером производственного обучения, потом завучем. Благодаря этому он уберегся в период репрессий: два его брата сидели, а отец мой был почти пролетарий, преподавал в ремесленном училище, так что его не тронули. Девичья фамилия моей мамы Ханкина, она была домохозяйкой.
– В какой школе вы учились?
– Я учился в единственной в Москве академической школе, этот эпитет означал, что у нас было углубленное изучение предметов. При отчетливых гуманитарных наклонностях мне тем не менее хорошо давались и точные науки. И, как тогда было принято, я нес общественную нагрузку, был одним из лучших в школе пионервожатых. С этим связано яркое воспоминание. 5 марта 1953 года стало известно, что умер Сталин. Я учился тогда в десятом классе. Ночью гроб с его телом выставили для прощания в Колонном зале, а утром мне позвонили из школы и велели срочно явиться к завучу. Оказалось, что от нашей школы выделяют школьников в колонну из 200 пионеров, которые организованно пройдут мимо гроба Иосифа Виссарионовича. Наша школа была особая, поэтому мест нам выделили побольше, нужен старший. «Вот и решили тебя, Витя, назначить, – сказал завуч, – ты – комсомолец и пионервожатый, будешь старшим в этой группе за твою образцовую работу»… И вот едем в горком партии. Приезжаем, в длинном горкомовском коридоре 200 пионеров выстраивают в одну шеренгу. Я стою вместе с пионерами и мало чем от них отличаюсь – через три месяца получу аттестат зрелости, но на зрелого еще не похож, выгляжу пятиклассником… Из кабинета со свитой выходит товарищ Фурцева, в то время секретарь Московского комитета партии. Она медленно движется вдоль шеренги, смотрит на нас и время от времени говорит: «Ты… ты… ты… ты…» И на кого показывает, тот делает шаг из строя. Уже человек десять-двенадцать стоят… И вдруг: «Ты…» – это мне. Я делаю шаг вперед. И еще: «Ты.. ты… и ты». Нас, шестнадцать человек, выводят на улицу. Сажают в четыре легковые машины и везут, куда и зачем не объясняя. Привозят в горком комсомола, заводят в какую-то кладовку и выдают каждому пионерскую форму согласно его полу и размеру. А я – комсомолец! Но уже молчу: осознаю важность момента и не встреваю... Тут нам объясняют, что мы будем стоять в почетном карауле у гроба. Единственный на похоронах пионерский почетный караул от Всесоюзной пионерской организации. А я-то – комсомолец! Но теперь уже совсем поздно… Тем более что форма мне годится, и даже не самый большой размер. Опять в легковых машинах по четыре человека везут нас сквозь все кордоны. В Колонный зал вводят с заднего хода. И вот я уже, как во сне, в комнате президиума. Вижу живые портреты: Буденный, Василевский, Жуков… Маршалы. Снова появляется Фурцева. Осматривает нас – белый верх, темный низ, пионерские галстуки. Собственноручно прикрепляет каждому траурную повязку на рукав. И мне. Хотя я и комсомолец… Нам объясняют, как мы должны выйти в зал и встать там: четверо у головы справа, четверо – слева, четверо в ногах справа, четверо – слева. Мы выходим. Каждая четверка пристраивается в затылок той, которая уже стоит. Какое-то время стоим вместе. Я за Буденным. Из-за серой щеки вижу знаменитый маршальский ус. Маршалы уходят, мы делаем шаг вперед. И вот начались пять минут почетного караула у гроба Сталина. Что помню? Тоже ус. Синий ус генералиссимуса, торчащий из гроба. Я стоял третьим у левой ноги. Справа от меня стояла Ира Мельникова, которая в последние годы на парадах и демонстрациях взбегала на Мавзолей и преподносила вождю цветы. Пять минут проходит, и всё повторяется в обратном порядке. Сдаем повязки, садимся в машины, едем в горком комсомола, снимаем формы, выходим на улицу – и я снова настоящий комсомолец. Если бы Сталин увидел, как его обманули, – в пионерском карауле стоял не пионер и к тому же еврей! – он умер бы второй раз.
– Чем определялся выбор института, в который вы поступали?
– Папа убедил меня подавать документы в Станкин, который в свое время окончил. Никакой склонности к машиностроению я не имел. На устном экзамене в институте оказался среди тех, кто получил двойку по литературе. Фамилии у всех еврейские. Это было невероятно: по этому предмету у меня всегда были хорошие оценки, не говоря о том, что я писал стихи! Фамилия экзаменатора была Покровский, помню до сих пор. Родители двоечников осмелели, пошли к ректору, встретились с преподавателем литературы… В Станкине родителям признались, что поступило указание евреев отсеять. Это был, как я уже сказал, 1953 год. «Единственное, что мы можем для вас сделать, – сказали в ректорате, – отдать документы и не фиксировать двойки на экзамене». Документы я отнес в МИИТ, на строительный факультет. Строительство было мне ближе, в старших классах я читал книжки по архитектуре, да и мой двоюродный брат посвящал меня в это дело. При этом рисовать я не умел. Благодаря строительному факультету я всё-таки изучал архитектуру, а потом три года работал мастером в Загорске. В этом смысле я благодарен товарищу Покровскому: он не пустил меня в Станкин, зато я попал на строительный факультет и косвенно прикоснулся к архитектуре.
– В студенческие времена вы были стилягой?
– Я любил джаз, собирал музыкальные записи, увлекался Ремарком, Хемингуэем, Пикассо, но сам стилягой не был. Когда я писал «Взрослую дочь молодого человека», стиляги мне были интересны тем, что у них существовал протест на уровне быта. Эти ребята были на самом дне, поэтому с ними ничего нельзя было сделать. В каждом институте, как рассказал мне позже саксофонист Алексей Козлов, был свой Бэмс. И у нас в МИИТе был Бэмс, танцевавший «Чаттанугу-чучу». Он всегда знал, кто, когда и в каком институте будет играть джаз, все собирались вокруг него и шли на танцы. Когда этот человек, посмотрев в спектакле на героя, прототипом которого он являлся, пришел ко мне в журнал «Юность», где я заведовал отделом сатиры и юмора, первое, что он спросил: «Слушай, отчего Бэмс у тебя такой грустный? Я же веселый…» Я ответил: «Это ведь всё фантазия, выдумка, литература…»
– У вас в то время было ощущение, что через некоторое время жизнь изменится, джаз разрешат, цензуру отменят, а ваши пьесы начнут ставить?
– Нет, просвета я не видел, был уверен, что система, в которой мы живем, навсегда. Задача была в том, чтобы найти свою нишу, свой микромир, населенный согласно с тобой думающими людьми. Для творческих людей такой отдушиной часто становилась самодеятельность: для нее можно было писать, в самодеятельности можно было играть, и свободы там было чуть больше, потому что широко это не транслировалось, а контроля на всё не хватало. Окончив институт, я стал думать, что же делать дальше. Поступил в авторскую группу эстрадной студии «Наш дом» при МГУ, которой руководили Марк Розовский, Альберт Аксельрод и Илья Рутберг. Как молодой специалист, я должен был отработать по специальности три года, я и работал мастером в Загорске, но параллельно писал для студии. Мы много занимались поисками формы, добывали книжки Мейерхольда, изучали его биомеханику, и вся театральная Москва приходила к нам на спектакли. Театра на Таганке еще не существовало. Из «Нашего дома» вышли Семен Фарада, Александр Филиппенко, Михаил Филиппов, другие известные артисты. Однажды к нам на спектакль пришел драматург Михаил Львовский, который познакомил меня с Алексеем Арбузовым. Так я попал на семинар молодых драматургов, которым он руководил. Возвращаясь к вопросу, скажу: я считал, что на моем веку ничего в стране не изменится, что всю жизнь я буду читать свои пьесы, которые никто не ставит, пятнадцати своим друзьям из арбузовской студии. Это и будет моя среда.
– Чем вам запомнился Арбузов? Можете вспомнить какие-то яркие ситуации?
– Арбузов был «композитором» своего успеха и своего хорошего настроения. И этому учил нас. Например, он говорил: чувство раздражения по отношению к ближнему неплодотворно. Избегая негативных эмоций, он не ходил на похороны. Он был великим технологом литературной работы. Первое его правило – избегать отрицательных эмоций, в том числе зависти к коллегам или преклонения перед кем-то из них. Если вы сидите, допустим, в Доме творчества и пишете, вы не должны думать, что в соседнем номере пишет Чехов. Что тогда я перед ним?.. Второе его правило: писать одновременно две разные пьесы. Как только вы заходите в тупик в одной из них, у вас заканчиваются идеи, переключайтесь на другую. В итоге одну из этих пьес вы всё-таки напишете.
Реальной советской жизни в его пьесах почти нет, они очищены от социального, кроме, может быть, «Иркутской истории». Именно поэтому они сейчас идут. А пьесы Розова ставят реже – там слишком многое нужно объяснять новому поколению.
Так что Арбузов победил всех своих сверстников. Ахмадулина сказала о нем: «Я уважаю этого человека за то, что свою жизнь он провел между консерваторией и стадионом». Однажды я был делегирован семинаром пригласить его на праздничный обед в ресторан. Он посмотрел на меня гневными синими глазами и сказал: «Как же нужно меня не знать, чтобы звать в ресторан, когда играет “Локомотив”!» Еще он умел превратить плохое событие в хорошее. Опоздав на поезд, который должен был везти его на премьеру в Ленинград, он воскликнул: «Как мне повезло! Завтра я увижу матч “Локомотива” на стадионе, а не по этому идиотскому телевизору». Возвращая мне мою новую пьесу, он обычно говорил: «У меня для вас лекарства нет». Сам-то он писал в совершенно иной манере. Прочитав «Взрослую дочь…», сказал: «Эту пьесу поставят не скоро. Но есть смысл ждать». Пьесу поставили необычайно быстро по тем временам, премьера состоялась через четыре года после написания. Арбузов побывал на премьере и сделал мне замечание: «Автор не должен выбегать, когда его приглашают на сцену, а потом убегать. Он степенно появляется и степенно удаляется». Но я так и не научился…
– Пьесы «Взрослая дочь молодого человека» и «Серсо» можно охарактеризовать как социальные. Но большинство ваших пьес другие. Правильно ли их отнести к театру абсурда?
– Начинал я с абсурдистских пьес. Я очень интересовался этим театром, хотя в те времена получить информацию о нем было трудно. Я выписывал польские журналы, в частности «Пшекруй», где была постоянная рубрика «Сквозь очки Славомира Мрожека». Польшу у нас тогда называли «самым веселым бараком социалистического лагеря». Я читал Мрожека, жившего тогда в Кракове. Мой друг, писатель и переводчик Асар Эппель, научил меня немного разбираться в польском языке.
Кстати, об Эппеле и о том, как проявлялся в быту его настрой ума. Асар Эппель не был классическим стилягой, но всегда модно и со вкусом одевался. Дело в том, что его жена, балерина Мариинского театра, выезжала на гастроли за границу и привозила Асару красивые фирменные вещи. Однажды мы с ним и еще с одним нашим другом ехали в троллейбусе, который ходил тогда мимо Большого театра и гостиницы «Метрополь». В то время только-только поставили памятник Марксу на Театральной площади. И вот проезжаем мы вокруг этого монумента, и Асар – а на нем роскошный переливающийся плащ, мягкая элегантная шляпа, шелковый шарф – громко, на весь троллейбус спрашивает у одного мужика: «Вы возле памятника Энгельсу выходите?» Тот хмуро на него посмотрел и сказал назидательно: «Марксу!» – чтобы хоть как-то вразумить этого абсолютно не нашего человека.
Для получения информации из-за «железного занавеса» существовал еще один источник, помимо польских журналов. Я, допустим, читаю статью в «Советской культуре» 60-х годов. Критик ругает западных драматургов-абсурдистов и, как пример окончательного человеческого и творческого падения автора, приводит отрывок диалога. Я этот отрывок вырезаю и вкладываю в папку. Потом читаю критическую статью в журнале «Иностранная литература», рецензент приводит отрывок из другой пьесы театра абсурда. Я его вырезаю и присоединяю к первому отрывку. Таких разгромных рецензий было много. Соответственно, у меня накапливался материал, который я пристально изучал.
Первую пьесу я написал скорее под влиянием Мрожека, чем Ионеско. Мрожек был ближе, потому что соединял абсурд с восточноевропейскими и даже с польскими реалиями. Абсурд Мрожека в большей степени окрашен человеческими чувствами, чем у Беккета и Ионеско. Когда уже в перестроечные времена я встретился на театральном симпозиуме с Мрожеком и рассказал, что его пьесу «Танго» репетируют в театре имени Станиславского, он не поверил. Когда же я всё-таки убедил его, что такое может быть, он сказал: «Но денег они мне всё равно не заплатят». Так его на всю жизнь напугал СССР. И он, кстати, не приехал в Москву ни на одну из премьер.
Сантимент есть и в абсурдистских пьесах Хармса. Это сочетание мне нравилось, и я старался в своих пьесах соединять абсурд с бытовой человеческой историей. В моей пьесе «Плохая квартира» абсурд в том, что семья живет в тире, жильцы знают, когда и куда начинают стрелять, когда заканчивают, приноровились к этому. А бытовая привязка в том, что попали они туда из-за жилищного кризиса, другой квартиры нет. И это уже советский абсурд. Есть у меня пьеса «Картина», по ней снят телефильм, она переведена на французский, ее ставили в Париже, Марселе, Бетюне... Для меня особенно почетно, что однажды ее поставили в самодеятельности. Я тогда был в Париже, студенты позвонили моей переводчице Симоне Сент-Мишель, узнали, что я во Франции, и пригласили на премьеру. Играли почему-то в церкви, что тоже можно рассматривать как абсурд. Абсурдистское начало «Картины» в том, что художник-самоучка когда-то написал картину, ее приобрела директор гостиницы, чтобы повесить в номере. И художник всю жизнь приходит в этот номер и беседует с каждым поселившимся в нем человеком о своей картине. А наполнено всё это советским бытом. Провинциальный городок, средней руки номер, в нем – командированный, у него знакомые зрителю проблемы, а тут является художник и непонятно чего хочет…
В театре «Школа современной пьесы» я видел спектакль «Стулья» по Ионеско. Там тоже есть сентиментальность: старики празднуют свой юбилей, они расставляют много стульев, а никто не приходит. Я видел «Стулья» во Франции, где они поставлены как жесткая абсурдистская пьеса. В «Школе современной пьесы» другой спектакль, его поставил Юрский, сам заново перевел пьесу, сам же и сыграл вместе со своей женой Натальей Теняковой. Они насытили спектакль человеческим содержанием, приблизили к человеческим эмоциям. Вот это в театре абсурда я люблю.
И в другие свои пьесы, которые вы назвали социальными, я вводил моменты, где возникают не совсем реальные ситуации. Когда Васильев начал ставить «Взрослую дочь…», многие считали, что это мелкотемье: любовь к джазу, стиляги, стоит ли об этом говорить? А мы хотели показать, что это пьеса о судьбе советской молодежи, что в этой «маленькой капле» можно увидеть историю страны. В определенной мере мы считали «Взрослую дочь…» пьесой политической. Борьба против стиляг была частью борьбы против «космополитизма», против влияния Запада. В определенные моменты действия герои танцуют рок-н-ролл. Когда до этого они сидели за столом, то вели вполне бытовые разговоры, вспоминали свое прошлое. И Васильев говорил, что не понимает, как включать танцы: делать их на бытовом уровне, как на дружеской вечеринке – поговорили-потанцевали, – ему не хотелось. Наконец, вместе с художником они решили развернуть декорацию квартиры, расположить ее не вдоль сцены, а по диагонали. И когда актеры начинали танцевать, они отрывались от этой диагонали, оказывались в другом пространстве, – как говорил Васильев, «где-то в космосе». Понятно было, что это не бытовой танец. Это было продолжение диалога, стремление выйти за жестко очерченные рамки. Если бы герои танцевали в декорациях квартиры, традиционно расположенных вдоль сцены, такого впечатления не возникло бы. И однажды Васильев мне сказал: «Я не придумал бы это, если бы не знал, что ты начинал с абсурдистских пьес». То есть это подсказало ему, что дивертисменты надо оторвать от реальности. И он это сделал. А зритель, может быть, не отдавая себе отчета, смотрел танец уже как смысловую часть пьесы.
– О чем была ваша первая пьеса?
– Первую пьесу «Оркестр» я написал в 1963 году. Придумал историю, происходящую в оркестре между музыкальными номерами. Один из музыкантов пришел на репетицию, забыв дома ключ от футляра. Он никак не может открыть футляр и достать инструмент. Репетиция идет без него, а музыкант чувствует, как выпадает из коллектива. Окружающие начинают по-разному к нему относиться. Одни переживают, другие говорят: и без него хорошо, не очень-то он и нужен. То есть абсурдистская оболочка, но при этом отношения такие могут возникать в любом коллективе. В один из антрактов режиссер его спрашивает: вы помните, на каком инструменте играли? Может быть, мы позовем имитатора, он сымитирует звук? К тому времени музыкант уже не может вспомнить, что же у него за инструмент, пытается как-то описать звук, но никто его не понимает. В какой-то момент он слышит шорох и хруст, раздающийся из футляра. Он вспоминает, что вечером положил в него бутерброд с сыром, по-видимому, в футляр забрались мыши, сейчас они съедят инструмент, и музыкант никогда уже не узнает, на чем он играл. Кончается пьеса ремаркой, о которой все мои друзья говорили: «Старик, ты хорошо придумал. Но как это сделать?» Я до сих пор не знаю, как это сделать, но пусть думает режиссер. Наконец-то музыкант находит ключ, распахивает футляр… И ремарка: «Из красного бархатного нутра на сцену бегут белые мыши».
Я называю это сентиментальным абсурдом. Изучал я и ставший уже классическим западноевропейский абсурд. Видел даже легендарные парижские спектакли «Лысая певица» и «Урок» по пьесам Ионеско. В 1978 году, в недолгий период «разрядки», начавшийся после поездки Брежнева в Америку, мне удалось по частному приглашению попасть в Париж. В Москве мне советовали ни в коем случае не встречаться с эмигрантами, бывшими нашими гражданами. Но среди них было много моих друзей, в частности Гладилин, Максимов, Наташа Горбаневская, с которыми я не мог не встретиться. Наташа спросила, что мне хочется посмотреть. Я ответил, что читал о парижском театре, где уже в течение двадцати лет каждый вечер играют две пьесы Ионеско. Об этом писали в какой-то критической советской статье, дескать, вот до чего там докатились. Наташа сказала: «Да, есть такой театр». И купила два билета. Они до сих пор, вот уже тридцать лет, висят над моим письменным столом. Публики в зале было немного, это уже был как бы музей. Я увидел оба спектакля, и это стало одним из самых ярких впечатлений той поездки. А недавно я прочитал, что отпраздновали пятидесятилетие этих спектаклей.
Тогда же, благодаря Владимиру Максимову, главному редактору журнала «Континент», я встретился с Ионеско. Дело в том, что он входил в редколлегию «Континента». Максимов договорился об этой встрече и дал мне переводчицу. Ионеско мне понравился, у него маленькая смешная фигурка, вывернутые красные веки, он похож на разгримировавшегося клоуна. Во время разговора я спросил: «Господин Ионеско, знаете ли вы, что ваши руки по локоть в крови молодых советских драматургов?» Ему стало интересно, он заулыбался. Я пояснил: если приносишь пьесу, где прослеживается знакомство с театром абсурда, то принимающая инстанция может сказать: ну, это Ионеско какой-то. И для пьесы это смертный приговор.
– Когда вы встречались с Ионеско, не заходила у вас речь о его споре с Беккетом, кто из них родоначальник театра абсурда и кто впервые ввел этот термин?
– Нет, я же пришел к нему не как журналист, а как частное лицо. Было бы нескромно с моей стороны задавать ему этот вопрос. А сам он о соперничестве с Беккетом не заговаривал. Я вел себя как писатель из России, пришедший с ним познакомиться, посмотреть на него. Принимал он меня очень любезно, показывал свои картины. В последние годы он увлекся живописью и писал картины, в которых сочетались кубизм и сюрреализм.
Я спросил Ионеско:
– Вы знаете, что теперь в Москве ставят ваши пьесы?
– Да, мне рассказывали.
– А вы бы хотели поехать в Москву?
– Мне было бы очень интересно.
Вернувшись, я рассказал об этом чиновникам из Союза театральных деятелей. Они заинтересовались, начали готовить приглашение. К тому времени он был уже старым человеком, ведь год его рождения – 1912-й. Хотя я запомнил его очень живым. Дочь Ионеско, ведавшая его делами, ответила, что отец пока нездоров. Поездка эта, к сожалению, не состоялась, вскоре Ионеско умер.
– О чем ваша последняя пьеса?
– Пьеса называется «Тепло одетые в жаркий день». Она опубликована в журнале «Современная драматургия» и пока не поставлена. Абсурдистская фабула соединена с бытовыми и политическими подробностями. В этой пьесе встречаются три голодных человека. Один из них объявил голодовку, другой – следователь, ведущий возбужденное против голодающего дело, – голодает в лечебных целях, а третий – просто голодный бомж. Он появляется в самом конце. Они тепло одеты, чтобы терять меньше калорий.
Герой по имени Миша, объявивший голодовку, солидаризируется с одноклассником – того судят, обвиняя в передаче государственных секретов, что сегодня вошло в политическую моду. Голодовка же дело немодное и бесполезное, но для Миши это единственный способ, которым он может выразить свою солидарность с бывшим одноклассником, которого гноят. Миша – человек, выпавший из сегодняшнего времени.
Следователь – тоже человек, имеющий проблемы с новой реальностью: дело, которое он ведет, считается неперспективным, его собираются уволить из органов, когда-то он был верным цербером, а теперь его хотят отправить на пенсию. Он так и говорит подследственному: «мы с вами оба неперспективные, оба списанные»… И у него есть монолог о том, что модель мира – песочные часы: их переворачивают, песчинки, которые были внизу, оказываются наверху, и наоборот.
А потом приходит голодный бомж. И все они решают поесть после долгого перерыва, хотя это очень опасно, можно умереть. И вот они трое сидят за роскошным столом. Бомж понимает, что есть им ничего нельзя, и один съедает всё. Он набивает рот едой и сквозь набитый рот произносит страстный монолог о несовершенстве мира. Но ни одного слова разобрать нельзя. Занавес.
Когда я писал пьесу, то понимал, что она несовременна. Но это пьеса именно о тех людях, которые не могут измениться, до сих пор живут своей прошлой жизнью.
– Какие режиссеры кроме Васильева ставили ваши пьесы?
– Актер Николай Николаевич Волков, недавно умерший, поставил мою пьесу «Место для курения». Иосиф Райхельгауз снял для телевидения «Картину», где прекрасно играли Сергей Юрский и Петр Щербаков. Фамилии режиссеров из Германии, Соединенных Штатов, Англии, Франции, Бельгии, Швеции, Австрии и других стран я помню не все.
– Что вам интересно в современном российском театре?
– Я хорошо знаю и люблю драматургическое сообщество «Новая драма»: Центр драматургии и режиссуры А. Казанцева, недавно открытый театр «Практика», Театр «dok.», чей спектакль «Доктор» будет в этом году представлять Россию на Театральном биенале в Висбадене. Все они развивались на моих глазах. Сперва была студия Арбузова, откуда вышли Петрушевская, Розовский, Казанцев, я, многие другие. Потом уже мы вели семинары молодых драматургов. Теперь некоторые из наших семинаристов сами руководят студиями, театрами и ведут свои семинары. Их бурный творческий процесс совпал с возможностью осуществить свои замыслы. А мы, увы, этой возможности не имели и проявились очень поздно. Нам уже было за сорок, а мы только начинали реализовываться. Теперь же автор написал в двадцать три года пьесу – и ее ставят. Так и должно быть!
– Можно ли сказать, что сейчас идет движение от реалистического к формальному театру, что эта тенденция доминирует?
– Да, этот процесс идет. Молодые драматурги пишут пьесы, авангардные по сюжету или по языку. Формальных приемов у них много. Свою фантазию они не регламентируют. А мы иногда вынуждены были ее придерживать, но и это нам не помогало. Арбузов, объединивший в своей студии непохожих на него людей, старался нас поддерживать, хотя писали мы иначе, чем он. Как непохожи, например, он и Петрушевская! А он любил ее больше всех нас. Как эстет, он понимал, что могут быть разные манеры письма и что он должен помочь молодым, пишущим отлично от среднесоветского образца. В то же время, как человек эгоцентричный, он подпитывался нашей энергией, современным духом, черпал новый сленг. И не стеснялся об этом говорить. Это было взаимное обогащение. Не случайно его пьеса «Жестокие игры» посвящена студии. Он не написал бы ее, если бы не было студии. «Наши старики», как мы их называли между собой, – и Арбузов, и Розов, и Штейн – старались помогать молодым авторам, не похожим на них. Теперь это пробуем делать мы.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Я очень рада, что эти материалы кому-то интересны и полезны. 
). Все прошло просто прекрасно, сам юбиляр был в прекрасном настроении, много шутил. Особенно веселился, когда помощник Президента России зачитал ему аж два 
поздравления, одно из которых было поздравлением с Новым годом!! 
Скинь нам по знакомству парочку фоток с юбилея, а? Если можно, конечно. 
Фазилю очень понравилась пара фоток и потом их ставили на обложку всех его новых книг!!! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума